Главная > Туалет > Тема отражения в лирике анненского. «Поэзия грамматики» («Трилистник минутный» И. Анненского). Мотив трагизма и невозможности гармонии в любви

Тема отражения в лирике анненского. «Поэзия грамматики» («Трилистник минутный» И. Анненского). Мотив трагизма и невозможности гармонии в любви

В лирике Анненского образы "заглохшего сада" из "Черного силуэта" и "тинистого дна" из "Я на дне" причудливо объединяются в стихотворении "Последние сирени". В нем поэт открывает возможность сохранения целостности, воссоединения с потерянной Красотой. То есть сюжет его второй части (третьей и четвертой строф, после авторского отточия) начинается там, где заканчиваются два других стихотворения.

В "Последних сиренях" первые две строфы варьируют ситуацию "Я на дне" и концевой части "Черного силуэта". Этот выход - в поэтическом вдохновении, творчестве. В свете "удивительного" и "неуловимого"16 соответствия "Последних сиреней" с "Я на дне" вполне возможно предположить, что "она", к которой обращается лирический герой в первом стихотворении, та же ветхая скульптура из Царскосельского парка, расположенная в одной из его аллей, подобная статуе Андромеды или Расе:

А ты что сберегла от голубых огней,

И золотистых кос, и розовых улыбок?

Под своды душные за тенью входит тень,

И неизбежней все толпа их нарастает...

Чу... ветер прошумел - и белая сирень

Над головой твоей, качаясь, облетает (с. 202).

В таком случае это соседство сирени и статуи в аллее парка - прямой подтекст кончеевского стиха: "...изваянья в аллеях синели". Особенно, если учесть наблюдение Двинятина об "обманчивых членениях", а также о возможной замене "сирени" паронимом "синели": "...изваянья в аллеях синели (Небеса...)".17 Образ сирени в связи с мотивом поэтического вдохновения не характерен для поэзии Поплавского. Зато сирень - знак присутствия Набокова (см. работу Двинятина), которому была близка идея благотворного искусства.

Также не характерен для Поплавского символ винограда. Этот образ встречается у Анненского и связан с ключевой для него темой страдания ради обретения Красоты, темой жалости ко всему обреченному мучаться и умереть. В стихотворении "Сентябрь" виноград в результате метафорической метаморфозы преображен, скорее всего, в царскосельские пруды: "И желтый шелк ковров, и грубые следы, / И понятая ложь последнего свиданья, / И парков черные, бездонные пруды, / Давно готовые для спелого страданья..." (с. 62). Переносное значение "прудов" угадывается, прежде всего, благодаря мотиву спелости, соотносимому с плодами растений (ср. пример в Словаре Даля: "Виноград спеет в октябре". "Здесь груша редко спеет").18 очень точен в деталях: Даль относит такие сорта винограда, как "черный круглый", "черный рассыпной", "черный долгий" к "поздним или осенним".

Мотив страдания и спелости, а также угадываемый в переносном плане образ ягод связывают "Сентябрь" с посвященным осенней тематике сонетом "Конец осенней сказки", также вошедшим в сборник "Тихие песни":

Видит: пар белесоватый

И ползет, и вьется ватой,

Да из черного куста

Там и сям сочатся грозди

И краснеют... точно гвозди

После снятого Христа (с. 70).

"Осенняя сказка" в концовке стихотворения преображается в высшую реальность, символом которой являются голгофские страсти. Анненский возрождает христианско-дионисическую символику винограда. Слова Христа: "Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой Виноградарь" (Ио; 15:1), - удивительным образом совпадают с эпитетом греческого бога "плодоносящих сил земли, растительности, виноградарства, виноделия" Диониса: "виноградная гроздь". Дионис отождествлялся с египетским богом Осирисом, который, "подобно всему растительному миру, ежегодно умирает и возрождается к новой жизни". Виноград сопутствует изображению этих трех богов.

Ярко-красные ягоды из упомянутого сонета Анненского - красного виноградного вина, которое в таинстве евхаристии почитается как кровь Христа.23 Следует подчеркнуть, в пику идее статьи Ходасевича, что Анненский в "Сентябре" и "Конце осенней сказки" воспевает духовную жизнь и возрождение, жизнь вечную, а не смерть, ибо именно такова традиционная языческая и христианская символика винограда, а в его идиостиле смысл этого образа не противоречит основному значению. Хотя у Поплавского нам не удалось найти подобных конкретных реминисценций, идея жалости к страданию, которая содержится в символе винограда у Анненского, конгениальна его творческому мировоззрению. Его поэзия словно просвечивает сквозь символику предшественника. В замыкающем сборник "Флаги" стихотворении "Солнце нисходит, еще так жарко..." (с посвящением Георгию Адамовичу) Поплавский назвал (в 3-й строфе) "надежду на жалость" "душой мирозданья". Эта надежда - неотъемлемое свойство изображенного во 2-й строфе "лета":

Еще мы так молоды. Дождь лил все лето,

Но лодки качались за мокрым стеклом.

Трещали в зеленом саду пистолеты.

Как быстро, как неожиданно лето прошло (с. 90).

Первые три стиха этого четверостишия высоко оценил Набоков в своей рецензии на "Флаги": "Прекрасные строки, - сыро, зелено, - вольно дышится".24 "Вольно дышится", когда жива "надежда на жалость". При цитировании рецензент опустил последнюю строчку четверостишия, как бы не согласившись с пессимистической идеей поэта. В письме к Ю. Иваску Поплавский писал: "Удивление и жалость – вот главные реальности или двигатели поэзии". Возможный генезис темы жалости выясняется в следующем четверостишии Поплавского из сборника "Снежный час":

Молчи и слушай дождь.

Не в истине, не в чуде,

А в жалости твой Бог,

Все остальное ложь.

Последние три строки звучат как логический вывод из первого стиха, представляющего собой, в свою очередь, как бы образно-мотивный концентрат "осеннего" стихотворения Анненского "Октябрьский миф", вошедшего в "Трилистник дождевой":

Мне тоскливо. Мне невмочь.

Я шаги слепого слышу:

Надо мною он всю ночь

Оступается о крышу.

И мои ль, не знаю, жгут

Сердце слезы, или это

Те, которые бегут

У слепого без ответа,

Что бегут из мутных глаз

По щекам его поблеклым,

И в глухой полночный час

Растекаются по стеклам (с. 110).

Иннокентий Фёдорович Анненский

1855 -1909

Особое значение в развитии русской импрессионистической поэзии имело творчество Анненского. Анненский оказал влияние на всех крупных поэтов того времени своими поисками новых поэтических ритмов, поэтического слова . Символисты считали его зачинателем новой русской поэзии. Однако взгляды Анненского не укладывались в рамки символистской школы. Творчество поэта может быть определено как явление предсимволизма. По своему пафосу оно ближе творчеству поэтов конца XIX в.– Фета. Начав в 80-е годы с традиционных поэтических форм, пройдя через увлечение французскими парнасцами, соприкасаясь в некоторых тенденциях с Бальмонтом и Сологубом, Анненский существенно опередил многих современников по итогам развития.

Он - видный сановник, директор Николаевской гимназии в Царском Селе, постоянной резиденции царя, что делало службу Анненского особенно сложной и ответственной. Он известный педагог, замечательный ученый-филолог.

Творческая судьба Анненского необычна. Имя его в литературе до 1900-х годов почти не было известно. «Тихие песни» – первый сборник его стихов, написанных в 80–90-е годы, появился в печати только в 1904 (сборник вышел под псевдонимом: Ник. Т-о). Известность как поэт Анненский начинает приобретать в последний год своей жизни. Вторая, последняя книга его стихов, «Кипарисовый ларец», вышла посмертно, в 1910 г.

Манера письма Анненского резко импрессионистична; он все изображает не таким, каким он это знает, но таким, каким ему это кажется именно сейчас, в данный миг . Как последовательный импрессионист, Анненский далеко уходит вперед не только от Фета, но и от Бальмонта.

Мотивы лирики Анненского замкнуты в сфере настроений одиночества, тоски бытия . Поэтому столь часто в его стихах встречаются образы и картины увядания, сумерек, закатов . Для поэтического мира Анненского характерно постоянное противостояние мечты обывательской прозе быта, которая напоминает поэту что-то призрачное и кошмарное («Бессонные ночи»). Такой контраст формирует стилевую систему поэта, в которой стиль поэтически-изысканный соседствует с нарочитыми прозаизмами. Но смятенное восприятие реальности сочеталось у него с абстрактно-трагическим восприятием бытия вообще.

В его стихах глубокая искренность, интимность переживаний, даже таких сложных, как растерянность перед жизнью и перед ее мгновениями, трагизм безверия, страх смерти, - находят и безупречно адекватную форму. Никакой наспех брошенной, неотделанной поэтической мысли.

В самом конце жизни намечается сближение Анненского с литературными кругами : Маковский привлекает его к сотрудничеству в задуманном им литературно-художественном журнале "Аполлон". Анненский охотно пошел на сотрудничество. В первом же номере появились три его стихотворения и начало статьи "О современном лиризме". Так впервые Анненский прямо участвует в современном ему литературном процессе, обнаруживая, несмотря на свою замкнутость и уединенность, остроту понимания всего круга проблем, волнующих литературную современность. Вместе с тем позиция его продолжает быть очень своеобразной, суверенной.

При наличии некоторых общих мотивов поэзия Анненского существенно отлична от поэзии символистов. Его лирический герой – человек реального мира . Личное переживание поэта лишено мистического пафоса. Ему чужды эксперименты над стихом и поэтическим языком, хотя среди поэтов начала века он был одним из крупнейших мастеров версификации . Стих Анненского имел особенность, отличавшую его от стиха символистов и привлекшую позже пристальное внимание поэтов-акмеистов: сочетание повышенно-эмоционального тона и тона разговорного, подчеркнуто-прозаического. Сквозь частное у поэта всегда просвечивало общее, но не в логическом проявлении, а в некоем внелогическом соположении.

Поэзии Анненского свойственна камерная утонченность, замкнутость в личной психологической теме . Это поэзия намека, недоговоренности. Но у Анненского нет намеков на двоемирие, свойственной символистам двупланности. Он лишь рисует мгновенные ощущения жизни, душевные движения человека, сиюминутное восприятие им окружающего и тем самым – психологические состояния героя .

Индивидуализм Анненского - бесспорный, но отличительный: его поэзии свойственна предельная сосредоточенность на внутреннем "я", острота чувства одиночества. Но его индивидуализм существует в динамике и всегда на грани: в остром напряженном переживании своих отношений с тем, что "не-я", - внешний мир, чужое сознание. Психологическая углубленность и утонченность, сосредоточенность в собственном "я" не приводят к эгоистическому самоутверждению, но, напротив, обращают к чужому "я", представляющему также целый мир, столь же трагически замкнутый в себе.

Стихов с общественной темой у Анненского немного. И в них все то же противоположение мечты о красоте и неприглядной реальности. Вершиной социальной темы в его поэзии стало известное стихотворение «Старые эстонки», которым поэт откликнулся на революционные события в Эстонии в 1905 г., выразив свой протест против казней революционеров и правительственной реакции.

Анненский был наиболее характерным представителем импрессионистической критики в литературе начала века. В критических статьях, собранных в двух «Книгах отражений» (1906, 1908), он стремился вскрыть психологию творчества автора, особенности его духовной жизни, передать свое личное впечатление от произведени я. Причем в его критических работах более наглядно выразились демократические взгляды писателя, его общественные устремления. Как бы в противовес символистам Анненский подчеркивает социальное значение искусства . Анненский стремился понять и показать общественный смысл и общественное значение произведения.

«Смычок и струны»


Какой тяжелый, темный бред!

Как эти выси мутно-лунны!

Касаться скрипки столько лет

И не узнать при свете струны!

Кому ж нас надо? Кто зажег

Два желтых лика, два унылых...

И вдруг почувствовал смычок,

Что кто-то взял и кто-то слил их.

"О, как давно! Сквозь эту тьму

Скажи одно: ты та ли, та ли?"

И струны ластились к нему,

Звеня, но, ластясь, трепетали.

"Не правда ль, больше никогда

Мы не расстанемся? довольно?.."

И скрипка отвечала да,

Но сердцу скрипки было больно.

Смычок все понял, он затих,

А в скрипке эхо все держалось...

И было мукою для них,

Что людям музыкой казалось.

Но человек не погасил

До утра свеч... И струны пели...

Лишь солнце их нашло без сил

На черном бархате постели.


«Старая шарманка»


Небо нас совсем свело с ума:

То огнем, то снегом нас слепило,

И, ощерясь, зверем отступила

За апрель упрямая зима.

Чуть на миг сомлеет в забытьи -

Уж опять на брови шлем надвинут,

И под наст ушедшие ручьи,

Не допев, умолкнут и застынут.

Но забыто прошлое давно,

Шумен сад, а камень бел и гулок,

И глядит раскрытое окно,

Как трава одела закоулок.

Лишь шарманку старую знобит,

И она в закатном мленьи мая

Все никак не смелет злых обид,

Цепкий вал кружа и нажимая.

И никак, цепляясь, не поймет

Этот вал, что ни к чему работа,

Что обида старости растет

На шипах от муки поворота.

Но когда б и понял старый вал,

Что такая им с шарманкой участь,

Разве б петь, кружась, он перестал

Оттого, что петь нельзя, не мучась?..


«Стальная цикада»


Я знал, что она вернется

И будет со мной - Тоска.

Звякнет и запахнется

С дверью часовщика...

Сердца стального трепет

Со стрекотаньем крыл

Сцепит и вновь расцепит

Тот, кто ей дверь открыл...

Жадным крылом цикады,

Нетерпеливо бьют:

Счастью ль, что близко, рады,

Муки ль конец зовут?..

Столько сказать им надо,

Так далеко уйти...

Розно, увы! цикада,

Наши лежат пути.

Здесь мы с тобой лишь чудо,

Жить нам с тобой теперь

Только минуту - покуда

Не распахнулась дверь...

Звякнет и запахнется,

И будешь ты так далека...

Молча сейчас вернется

И будет со мной - Тоска.


«Двойник»


Не я, и не он, и не ты,

И то же, что я, и не то же:

Так были мы где-то похожи,

Что наши смешались черты.

В сомненьи кипит еще спор,

Но, слиты незримой четою,

Одной мы живем и мечтою,

Мечтою разлуки с тех пор.

Горячешный сон волновал

Обманом вторых очертаний,

Но чем я глядел неустанней,

Тем ярче себя ж узнавал.

Лишь полога ночи немой

Порой отразит колыханье

Мое и другое дыханье,

Бой сердца и мой и не мой...

И в мутном круженьи годин

Всё чаще вопрос меня мучит:

Когда наконец нас разлучат,

Каким же я буду один?


«Поэзия»


Над высью пламенной Синая

Любить туман Ее лучей,

Молиться Ей, Ее не зная,

Тем безнадежно горячей,

Но из лазури фимиама,

От лилий праздного венца,

Бежать... презрев гордыню храма

И славословие жреца,

Чтоб в океане мутных далей,

В безумном чаяньи святынь,

Искать следов Ее сандалий

Между заносами пустынь.


«Петербург»


Желтый пар петербургской зимы,

Желтый снег, облипающий плиты...

Я не знаю, где вы и где мы,

Только знаю, что крепко мы слиты.

Сочинил ли нас царский указ?

Потопить ли нас шведы забыли?

Вместо сказки в прошедшем у нас

Только камни да страшные были.

Только камни нам дал чародей,

Да Неву буро-желтого цвета,

Да пустыни немых площадей,

Где казнили людей до рассвета.

А что было у нас на земле,

Чем вознесся орел наш двуглавый,

В темных лаврах гигант на скале,-

Завтра станет ребячьей забавой.

Уж на что был он грозен и смел,

Да скакун его бешеный выдал,

Царь змеи раздавить не сумел,

И прижатая стала наш идол.

Ни кремлей, ни чудес, ни святынь,

Ни миражей, ни слез, ни улыбки...

Только камни из мерзлых пустынь

Да сознанье проклятой ошибки.

Даже в мае, когда разлиты

Белой ночи над волнами тени,

Там не чары весенней мечты,

Там отрава бесплодных хотений.


«Старые эстонки»


Если ночи тюремны и глухи,

Если сны паутинны и тонки,

Так и знай, что уж близко старухи,

Из-под Ревеля близко эстонки.

Вот вошли, - приседают так строго,

Не уйти мне от долгого плена,

Их одежда темна и убога,

И в котомке у каждой полено.

Знаю, завтра от тягостной жути

Буду сам на себя непохожим…

Сколько раз я просил их: «Забудьте…»

И читал их немое: «Не можем».

Как земля, эти лица не скажут,

Что в сердцах похоронено веры…

Не глядят на меня - только вяжут

Свой чулок бесконечный и серый.

Но учтивы - столпились в сторонке…

Да не бойся: присядь на кровати…

Только тут не ошибка ль, эстонки?

Есть куда же меня виноватей.

Но пришли, так давайте калякать,

Не часы ж, не умеем мы тикать.

Может быть, вы хотели б поплакать?

Так тихонько, неслышно… похныкать?

Иль от ветру глаза ваши пухлы,

Точно почки берез на могилах…

Вы молчите, печальные куклы,

Сыновей ваших… я ж не казнил их…

Я, напротив, я очень жалел их,

Прочитав в сердобольных газетах,

Про себя я молился за смелых,

И священник был в ярких глазетах.

Затрясли головами эстонки.

«Ты жалел их… На что ж твоя жалость,

Если пальцы руки твоей тонки,

И ни разу она не сжималась?

Спите крепко, палач с палачихой!

Улыбайтесь друг другу любовней!

Ты ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий,

В целом мире тебя нет виновней!

Добродетель… Твою добродетель

Мы ослепли вязавши, а вяжем…

Погоди - вот накопится петель,

Так словечко придумаем, скажем…»

Сон всегда отпускался мне скупо,

И мои паутины так тонки…

Но как это печально… и глупо…

Неотвязные эти чухонки…


«Поэту»


В раздельной четкости лучей

И в чадной слитности видений

Всегда над нами - власть вещей

С ее триадой измерений.

И грани ль ширишь бытия

Иль формы вымыслом ты множишь,

Но в самом Я от глаз Не Я

Ты никуда уйти не можешь.

Та власть маяк, зовет она,

В ней сочетались бог и тленность,

И перед нею так бледна

Вещей в искусстве прикровенность.

Нет, не уйти от власти их

За волшебством воздушных пятен,

Не глубиною манит стих,

Он лишь как ребус непонятен.

Красой открытого лица

Влекла Орфея пиерида.

Ужель достойны вы певца,

Покровы кукольной Изиды?

Люби раздельность и лучи

В рожденном ими аромате.

Ты чаши яркие точи

Для целокупных восприятий.


Цикл «Трилистник осенний»

Ты опять со мной


Ты опять со мной, подруга осень,

Но сквозь сеть нагих твоих ветвей

Никогда бледней не стыла просинь,

И снегов не помню я мертвей.

Я твоих печальнее отребий

И черней твоих не видел вод,

На твоем линяло-ветхом небе

Желтых туч томит меня развод.

До конца все видеть, цепенея…

О, как этот воздух странно нов…

Знаешь что… я думал, что больнее

Увидать пустыми тайны слов…


Август


Еще горят лучи под сводами дорог,

Но там, между ветвей, всё глуше и немее:

Так улыбается бледнеющий игрок,

Уж день за сторами. С туманом по земле

Влекутся медленно унылые призывы…

А с ним всё душный пир, дробится в хрустале

Еще вчерашний блеск, и только астры живы…

Иль это - шествие белеет сквозь листы?

И там огни дрожат под матовой короной,

Дрожат и говорят: «А ты? Когда же ты?»

На медном языке истомы похоронной…

Игру ли кончили, гробница ль уплыла,

Но проясняются на сердце впечатленья;

О, как я понял вас: и вкрадчивость тепла,

И роскошь цветников, где проступает тленье…


То было на Валлен-Коски


То было на Валлен-Коски.

Шел дождик из дымных туч,

И желтые мокрые доски

Сбегали с печальных круч.

Мы с ночи холодной зевали,

И слёзы просились из глаз;

В утеху нам куклу бросали

В то утро в четвертый раз.

Разбухшая кукла ныряла

Послушно в седой водопад,

И долго кружилась сначала,

Всё будто рвалася назад.

Но даром лизала пена

Суставы прижатых рук, -

Спасенье ее неизменно

Для новых и новых мук.

Гляди, уж поток бурливый

Желтеет, покорен и вял;

Чухонец-то был справедливый,

За дело полтину взял.

Комедия эта была мне

В то серое утро тяжка.

Бывает такое небо,

Такая игра лучей,

Что сердцу обида куклы

Обиды своей жалчей.

Как листья тогда мы чутки:

Нам камень седой, ожив,

Как детская скрипка, фальшив.

И в сердце сознанье глубоко,

Что с ним родился только страх,

Что в мире оно одиноко,

Как старая кукла в волнах…


Цикл «Трилистник кошмарный»

Кошмары


«Вы ждете? Вы в волненьи? Это бред.

Вы отворять ему идете? Нет!

Поймите: к вам стучится сумасшедший,

Бог знает где и с кем всю ночь проведший,

Оборванный, и речь его дика,

И камешков полна его рука;

Того гляди - другую опростает,

Вас листьями сухими закидает,

Иль целовать задумает, и слез

Останутся следы в смятеньи кос,

Коли от губ удастся скрыть лицо вам,

Смущенным и мучительно пунцовым.

Послушайте!.. Я только вас пугал:

Тот далеко, он умер… Я солгал.

И жалобы, и шепоты, и стуки, -

Которую мы терпим, я ли, вы ли…

Иль вихри в плен попались и завыли?

Да нет же! Вы спокойны… Лишь у губ

Змеится что-то бледное… Я глуп…

Свиданье здесь назначено другому…

Все понял я теперь: испуг, истому

И влажный блеск таимых вами глаз».

Стучат? Идут? Она приподнялась.

Гляжу - фитиль у фонаря спустила,

Он розовый… Вот косы отпустила.

Взвились и пали косы… Вот ко мне

Идет… И мы в огне, в одном огне…

Вот руки обвились и увлекают,

А волосы и колют, и ласкают…

Так вот он ум мужчины, тот гордец,

Не стоящий ни трепетных сердец,

Ни влажного и розового зноя!

И вдруг я весь стал существо иное…

Постель… Свеча горит. На грустный тон

Лепечет дождь… Я спал и видел сон.


Киевские пещеры


Тают зеленые свечи,

Тускло мерцает кадило,

Что-то по самые плечи

В землю сейчас уходило,

Чьи-то беззвучно уста

Молят дыханья у плит,

Кто-то, нагнувшись, «с креста»

Желтой водой их поит…

«Скоро ль?» - Терпение, скоро…

Звоном наполнились уши,

А чернота коридора

Всё безответней и глуше…

Нет, не хочу, не хочу!

Как? Ни людей, ни пути?

Гасит дыханье свечу?

Тише… Ты должен ползти…


То и Это


Ночь не тает. Ночь как камень.

Плача тает только лед,

И струит по телу пламень

Свой причудливый полет.

Но лопочут, даром тая,

Ледышки на голове:

Не запомнить им, считая,

Что подушек только две

И что надо лечь в угарный,

В голубой туман костра,

Если тошен луч фонарный

На скользоте топора.

Но отрадной до рассвета

Сердце дремой залито,

Все простит им… если это

Только Это, а не То.


Цикл «Трилистник замирания»

Я люблю


Я люблю замирание эха

После бешеной тройки в лесу,

За сверканьем задорного смеха

Я истомы люблю полосу.

Зимним утром люблю надо мною

Я лиловый разлив полутьмы,

И, где солнце горело весною,

Только розовый отблеск зимы.

Я люблю на бледнеющей шири

В переливах растаявший цвет…

Я люблю все, чему в этом мире

Ни созвучья, ни отзвука нет.


Закатный звон в поле


В блестках туманится лес,

В тенях меняются лица,

В синюю пустынь небес

Звоны уходят молиться…

Звоны, возьмите меня!

Сердце так слабо и сиро,

Пыль от сверкания дня

Дразнит возможностью мира.

Что он сулит, этот зов?

Или и мы там застынем,

Как жемчуга островов

Стынут по заводям синим?..


Осень


Не било четырех… Но бледное светило

Едва лишь купола над нами золотило

И, в выцветшей степи туманная река,

Так плавно двигались над нами облака,

И столько мягкости таило их движенье,

Забывших яд измен и муку расторженья,

Что сердцу музыки хотелось для него…

Но снег лежал в горах, и было там мертво,

И оборвали в ночь свистевшие буруны

Меж небом и землей протянутые струны…

А к утру кто-то нам, развеяв молча сны,

Напомнил шепотом, что мы осуждены.

Гряда не двигалась и точно застывала,

Ночь надвигалась ощущением провала


Герои поэзии Гумилева

по литературе


Лирика И. Анненского в общелитературном контексте



Вступление

Анненский как символист

Общая характеристика и особенности лирики

Анализ стихотворения “Смычок и струны”

Заключение

Список литературы


Вступление


Русская литература серебряного века явила блестящее созвездие ярких индивидуальностей. Даже представители одного течения заметно отличались друг от друга не только стилистически, но и по мироощущению. По отношению к искусству этой эпохи любые классификации на основе «направлений и течений» заведомо условны. Это стало особенно очевидно к исходу поэтической эпохи, когда постепенно пришло более конкретное видение ее достижений.

Параллельно возникновению все новых и новых поэтических школ и направлений крепла одна из интереснейших тенденций эпохи - нарастание личностного начала, повышение статуса творческой индивидуальности в искусстве. Характерными для эпохи фигурами были поэты «вне направлений», стоявшие в стороне от межгрупповой литературной полемики или обеспечившие себе большую степень свободы от внутринаправленческих правил - М. Кузмин, М. Волошин, М. Цветаева («одиночкой» выглядит на фоне эстетически близкого ему символизма и И. Анненский). Это позволяло некоторым из них смелее экспериментировать, используя все богатство изобразительных ресурсов отечественного и европейского модернизма. Именно стилевые поиски Анненского, Кузмина, Цветаевой заметно повлияли на эволюцию русской поэзии XX века.

Этим обстоятельством был продиктован выбор темы моего реферата. Анализ лирических произведений И. Анненского дает возможность увидеть наследие серебряного века не в противостоянии и расхождениях конкретных течений, а в том общем, что составляло основы поэтической культуры эпохи.


Анненский как символист


Мне надо дымных туч с померкшей высоты,

Круженья дымных туч, в которых нет былого,

Полузакрытых глаз и музыки мечты,


И музыки мечты, еще не знавшей слова...

О, дай мне только миг, но в жизни, не во сне,

Чтоб мог я стать огнем или сгореть в огне!

И Анненский


Общим источником индивидуальных поэтических стилей серебряного века О. Мандельштам справедливо считает символизм: «Когда из широкого лона символизма вышли индивидуально законченные поэтические явления, когда род распался, и наступило царство личности, поэтической особи, читатель, воспитанный на родовой поэзии, каковым был символизм, - читатель растерялся в мире цветущего разнообразия, где все уже не было покрыто шапкой рода, а каждая особь стояла отдельно с обнаженной головой. После родовой эпохи, влившей новую кровь, провозгласившей канон необычайной емкости... наступило время особи, личности. Но вся современная русская поэзия вышла из родового символического лона»1.

Литературная школа и творческая индивидуальность - две ключевые категории литературного процесса начала XX века. Для понимания творчества того или иного автора существенно знание ближайшего литературного направления. Однако литературный процесс рубежа веков во многом определялся общим для большинства крупных художников стремлением к свободе от эстетической нормативности, к преодолению не только литературных штампов предшествующей эпохи, но и новых художественных канонов, складывавшихся в ближайшем для них литературном окружении.

Стремление выразить более сложные, «летучие» или противоречивые состояния души потребовало от поэтов серебряного века нового отношения к поэтическому слову. Поэзия точных слов и конкретных значений в практике символистов уступила место поэзии намеков и недоговоренностей. Важнейшим средством создания зыбкости словесного значения стало интенсивное использование метафор, которые строились не на заметном сходстве соотносимых предметов и явлений (сходстве по форме, цвету, звуку), а на неочевидных перекличках, проявляемых лишь данной психологической ситуацией. Так, дрожащий свет газового фонаря И. Анненского передан метафорой «бабочка газа», в которой основой для образного уподобления послужило состояние трепета, мелкого «лихорадочного» пульсирования:


Скажите, что сталось со мной?

Что сердце так жарко забилось?

Какое безумье волной

Сквозь камень привычки пробилось?

В нем сила иль мука моя,

В волненьи не чувствую сразу:

С мерцающих строк бытия

Ловлю я забытую фразу...


Фонарь свой не водит ли тать

По скопищу литер унылых?

Но к ней я вернуться не в силах...

Не вспыхнуть ей было невмочь,

Но мрак она только тревожит:

Так бабочка газа всю ночь

Дрожит, а сорваться не может...

Неожиданное сопоставление вызвано прежде всего конкретным психологическим состоянием лирического «я» и, в свою очередь, соотнесено с ним: бабочка газа «дрожит, а сорваться не может» подобно тому, как человек не может выразить словами внезапное прозрение, хотя эти слова будто вертятся на языке. Метафора оказывается, так сказать, многоярусной: пунктиром образных ассоциаций связаны и бабочка, и свет фонаря, и неровно мерцающая в сознании «забытая фраза».

Такое использование ассоциативных значений слова побуждает читателя к встречной лирической активности. «В поэзии важно только исполняющее понимание - отнюдь не пассивное, не воспроизводящее и не пересказывающее», - писал О. Мандельштам. Отношения между поэтом и его аудиторией строились в поэзии серебряного века по-новому: поэт далеко не всегда стремился быть общепонятным, потому что такое понимание основано на обыденной логике. Он обращался не ко всем, а к «посвященным»; не к читателю-потребителю, а к читателю-творцу, читателю-соавтору. Стихотворение должно было не столько передавать мысли и чувства автора, сколько пробуждать в читателе собственные, помочь ему в духовном восхождении от обыденного к «несказанному», в постижении того, «чему в этом мире ни созвучья, ни отзвука нет»2.

Для этого в поэзии серебряного века использовались не только ассоциативные возможности слова, но и другие способы «непрямой» передачи мыслей, интуиции и чувств автора. В стихотворный текст активно включались мотивы и образы разных культур, широко использовались явные и скрытые цитаты (интертекстуальностъ). Излюбленным источником художественных образов для художников серебряного века поначалу была греческая и римская мифология. Именно мифология в творчестве В. Брюсова, И. Анненского, М. Цветаевой употребляется в качестве универсальных психологических и философских моделей, удобных и для постижения глубинных особенностей человеческого духа вообще, и для воплощения современной духовной проблематики.

Установка на музыкальность, в той или иной мере свойственная большинству поэтов серебряного века, означала использование приемов эмоционального давления, когда логические связи между словами ослаблялись либо даже игнорировались во имя фонетических созвучий и ритмических эффектов. Инерция словесно-музыкальных перекличек становилась важнее синтаксической и лексической согласованности. Значительное разнообразие было внесено в метрику стиха и ритмику стихотворной речи. В целом поэты активно пользовались синтаксисом неплавной, «рвущейся» речи: Анненский насыщал свои стихотворения многоточиями, сигнализирующими о разрыве или паузе.

Можно сделать вывод, что Анненский является последователем символизма. Однако впоследствии он сумел перерасти это течение, как многие из поэтов серебряного века.


Общая характеристика и особенности лирики


«Поэты говорят обыкновенно об одном из трех: или о страдании, или о смерти, или о красоте», - писал И. Анненский в одной из статей. Эта формула верна прежде всего по отношению к его собственному поэтическому миру. Он особенно любил в искусстве трагическое начало и острее своих современников реагировал на любые проявления жизненной дисгармонии. Подлинно трагическое мироощущение не имеет ничего общего с позицией тотального всеотрицания реальности, напротив, трагизм возможен лишь в том случае, если жизнь принимается человеком как драгоценный дар, как безусловная ценность. Лишь тот, кто по-настоящему ценит красоту природы, искусства, человеческого общения, способен остро переживать ее хрупкость, незащищенность от враждебных ей сил.

Мотивы страдания и смерти именно потому столь значимы в лирике Анненского, что они рождены опытом болезненного переживания быстротечности счастья и красоты. Страдание и красота для него - две стороны одной медали. «... Его страдающий человек страдает в прекрасном мире, овладеть которым он не в силах»3. Высший вид красоты Анненский видел в искусстве слова, являвшемся для него главным оправданием жизни.

По своему мировоззрению и поэтическому стилю Анненский - символист. Но символы для него - не средство познания «непознаваемого», как для большинства других символистов, но особые образы, способные передать психологическое состояние человека. Символы в поэзии Анненского образно закрепляют соответствия между жизнью души и ее природно-бытовым окружением. Поэтому взгляд поэта устремлен не в заоблачные дали, а на земное существование человека. Вячеслав Иванов называл символизм Анненского «земным» или «ассоциативным»: «Поэт-символист этого типа берет исходной точкой в процессе своего творчества нечто физически или психологически конкретное и, не определяя его непосредственно, часто даже вовсе не называя, изображает ряд ассоциаций, имеющих с ним такую связь, обнаружение которой помогает многосторонне и ярко осознать душевный смысл явления, ставшего для поэта переживанием, и иногда впервые назвать его - прежде обычным и пустым, ныне же столь многозначительным его именем»4.

Современные исследователи часто говорят о поэтическом стиле Анненского как о психологическом символизме. Источниками символизации для поэта часто служили конкретные детали современной ему цивилизации (крыши домов, плиты тротуара, перрон железнодорожного вокзала, станционный сторож) или подробности камерного быта (маятник, балкон, рояль, скрипка). Эти и подобные им образы вещей присутствуют в стихах Анненского не столько в результате подробного описания предметов, сколько в форме переменчивой мозаики отдельных черточек, пунктирно обозначающих объект изображения.

Эта особенность изобразительной манеры Анненского напоминает об импрессионизме и сближает поэта со старшими символистами. В пейзажных зарисовках импрессионистический стиль Анненского проявляется в использовании разнообразных оттенков цвета, во внимании к изменчивым, едва уловимым состояниям природы, отражающим летучие внутренние состояния личности. С импрессионистическим стилем принято связывать и исключительное внимание поэта к звуковому потоку стиха, обилие благозвучий, многообразных по форме фонетических повторов, разнообразных способов ритмического обогащения стиха.

В основе композиции как отдельных стихотворений Анненского, так и его сборника лирики «Кипарисовый Ларец», - принцип соответствий всех вещей и явлений. Читателю предлагается своего рода поэтический ребус: нужно угадать, как связаны попавшие в поле зрения лирического героя вещи с его настроением и между собой. Однако такая композиционная структура не имеет ничего общего со стремлением мистифицировать, озадачить читателя (как это было, например, в ранних стихах В. Брюсова). Дело в том, что лирический герой сам погружен в сложные раздумья о «постылом ребусе бытия», он будто разгадывает собственные алогичные ощущения. Потому так велика в стихах Анненского роль умолчания, когда поэт дает «нам почувствовать несказанное»; потому стихотворение часто строится на сложном узоре иносказаний (метафор и перифраз).

Индивидуальность лирического стиля Анненского сказалась и в разнообразии его поэтической лексики. Наряду с традиционной для поэзии лексикой он использовал такие разнородные лексические пласты, как философская терминология и «будничное» слово; галлицизмы (заимствования из французского; особенно любимо поэтом слово «мираж») и просторечные обороты («ну-ка», «где уж», «кому ж» и т. п.). По масштабам лексического обновления поэзии новаторство Анненского может быть сопоставлено с достижениями его великого предшественника Н. Некрасова.

Новизна поэтического стиля Анненского, сказавшаяся прежде всего в замене отвлеченных понятий их вещными эквивалентами, придании символу качеств предметного слова, - эта новизна обусловила промежуточное положение поэта между поколениями символистов и акмеистов. В поэзии серебряного века Анненский сыграл роль посредника между символизмом и постсимволистскими течениями (его наследие стало одним из источников поэтических стилей А. Ахматовой, О. Мандельштама, В. Маяковского). Мандельштам называл Анненского «первым учителем психологической остроты в новой русской лирике», влияние которого «сказалось на последующей русской поэзии с необычайной силой».


Анализ стихотворения «Смычок и струны»


Стихотворение «Смычок и струны», по свидетельству мемуаристов, было одним из самых любимых созданий И. Ф. Анненского. Будучи по возрасту намного старше всех других поэтов новых течений, он не любил демонстративных проявлений эмоций и обычно хорошо скрывал свои чувства под маской академической корректности. Однако принимаясь за чтение «Смычка и струн», поэт не мог сохранить будничного тона, присущего ему при декламации собственных стихов.

«...Надрывным голосом, почти переставая владеть собой, произносил Анненский: «И было мукою для них, что людям музыкой казалось...»5 - вспоминал С. Маковский. Очевидно, цитируемая мемуаристом строчка воспринималась самим автором как эмоциональная кульминация, как смысловое ядро стихотворения:


Какой тяжелый, темный бред!

Как эти выси мутно-лунны!

Касаться скрипки столько лет

И не узнать при свете струны!

Кому ж нас надо? Кто зажег

Два желтых лика, два унылых...

И вдруг почувствовал смычок,

Что кто-то взял и кто-то слил их.

«О, как давно! Сквозь эту тьму

Скажи одно: ты та ли, та ли?»

И струны ластились к нему,

Звеня, но, ластясь, трепетали.


«Не правда ль, больше никогда

Мы не расстанемся? довольно?..»

И скрипка отвечала да,

Но сердцу скрипки было больно.

Смычок все понял, он затих,

А в скрипке эхо все держалось...

И было мукою для них,

Что людям музыкой казалось.

Но человек не погасил

До утра свеч...

И струны пели...

Лишь солнце их нашло без сил

На черном бархате постели


Внешне стихотворение сочетает в себе признаки рассказа в стихах и драматического диалога. «Повествовательный» план этой лирической пьесы (так Анненский называл стихотворения) намечен пунктиром глаголов совершенного вида: «зажег... взял... слил... не погасил... нашло». Интересно, что субъект этой череды действий обозначен предельно общо, неконкретно: сначала неопределенным местоимением «кто-то», а в финале - существительным «человек», почти столь же неопределенным в контексте произведения. Восприятию читателя или слушателя предлагается лишь событийная рамка, минимальная мотивировка звучащего в «пьесе» диалога.

В качестве соответствия психологических отношений миру вещей в стихотворении использована вынесенная в заголовок пара «Смычок и струны». Конкретность, вещественность этих предметов контрастирует с крайней зыбкостью человеческого присутствия. Происходит своеобразная инверсия отношений между субъектом и объектом: психологические качества (способность чувствовать, думать, страдать) переносятся на предметы. Сигнал этого переворота отношений - метафорическое использование слова «лики» по отношению к скрипке: «два желтых лика, два унылых» при этом ассоциируются прежде всего с двумя деками скрипки.

Однако благодаря импрессионистической, летучей манере создания образа ассоциативно слово связывается и с главными «действующими лицами» лирического события - смычком и струнами, и - шире - с любыми двумя тянущимися друг к другу существами. Лирический сюжет сосредоточен на двух связанных между собой предметах, но сами предметы истолкованы символически, на них основан психологический параллелизм.

«Реплики» образного диалога фонетически и ритмически виртуозно имитируют прикосновение смычка к струнам. Особенно выразительны звуковые повторы в словосочетаниях «нас надо» и «ты та ли, та ли»: словарное значение этих слов будто растворяется в самой звуковой имитации игры на скрипке. Во второй и третьей строфах заметно преобладание одно- и двусложных слов: прерывистость слов противодействует ритмической инерции четырехстопного ямба, насыщает строку сверхсхемными ударениями. Неровная пульсация этих строф как нельзя лучше соответствует возвратно-поступательным движениям смычка и в то же время передает сложный характер отраженных в стихотворении движений души.

Человек в поэтическом мире Анненского жаждет преодолеть свое одиночество, стремится к слиянию с миром и с родственными ему душами, но вновь и вновь переживает трагические разуверения в возможности счастья. Череда тревожных вопросов, звучащих во второй - четвертой строфах, поддерживает картину мучительной работы сознания.

В отличие от старших символистов К. Бальмонта и В. Брюсова, Анненский не может отказаться от мучительного «света сознания». «Быть самим собой невозможно без того, чтобы не приносить страдание другому, - пишет об этической рефлексии Анненского современный исследователь. - Столкнулись два высших в понимании Анненского закона жизни: закон свободы личности и закон добра. Это столкновение остается в его поэзии неразрешенным»6.

Целостность и двойственность для Анненского - два нерасторжимых качества существования человека в мире. Если гармония ассоциируется у него с миром чувств, с музыкой, с полетом воображения, то оборотная сторона медали - разъединение - неминуемо сопровождают мир рационального знания, жизненного опыта. Это становится двумя внутренними мотивами анализируемого стихотворения. Момент предельного напряжения между этими мотивами приходится на два последних стиха четвертой строфы. Они связаны между собой контрастной парой утвердительного «да» и противительного «но».

Самая яркая сторона формы «Смычка и струн» - его фонетическая организация. Исключительное внимание к звуковому составу слов, к изысканным благозвучиям, ассонансам и аллитерациям - общее свойство символистской поэзии. Но даже на этом общесимволистском фоне акустические качества стиха Анненского выделяются высшей степенью выразительности. Во многом благодаря тому, что звучание его лирики неотторжимо от движения смысла.

Первостепенная роль в звуковом ансамбле стихотворения принадлежит гласным «о» и «у» (ударным в словах заголовка). Характерно, что логические акценты в первой строфе приходятся именно на те слова, в которых ударными попеременно оказываются эти два гласных звука («тяжелый, темный», «мутно-лунны», «столько», «струны»). Ассонансы на «о» и «у» составляют пунктирный звуковой узор всего стихотворения и создают ощущение мучительно рождающейся гармонии: они будто отбрасывают друг на друга свои фонетические тени. Благодаря двум «сольным» звуковым партиям стихотворение движется к своей эмоциональной кульминации в предпоследней строфе. Она, эта кульминация, подготовлена рифмой «довольно - больно» и последним в стихотворении всплеском фонетической активности звука «о» в цепочке слов «Смычок всё понял». На этом звуковом фоне итоговое сопряжение слов «музыка» и «мука» производит впечатление траурного контраста, поддержанного в финальной строфе семантикой слов «свечи» и «черный бархат».

Возвращение к исходной ситуации одиночества, раздельности подчеркнуто в тексте стихотворения чередой многоточий. Вызванные ими паузы готовят к финальной картине рассветной тишины.


Заключение


В целом поэтический мир Анненского, конечно же, трагичен. Но не только тем, что в нем часты мотивы и образы смерти, отчаяния, тоски (лишь в названиях стихотворений это слово использовано пятнадцать раз, а в текстах нередко пишется с прописной буквы - Тоска), а тем, что личность трагично воспринимает собственное существование в окружающем мире, страстно желая слиянья с ним и раз за разом ощущая лишь мучительную и безнадежную связь.

Преодолевая «мучительные антракты жизни» (слова Волошина), человеку в поэзии Анненского дано, стремясь к гармонии с миром, понимать невозможность ее достижения, - как невозможность слияния «я» и «не-я» (философских понятий, имеющих особое значение в эстетике Анненского). Это понимание порождает трагическую иронию, окрашивающую все творчество Анненского, стремившегося «слить» «творящий дух и жизни случай».

Личность Иннокентия Федоровича Анненского осталась во многом загадкой для современников. Он придавал символам свой, отличный от других поэтов смысл и мыслил гораздо шире рамок символизма. Несомненно, у этого человека была насыщенная жизнь, которая дала основу для его красочных образов.


Список литературы


Мандельштам О. Э. Сочинения. Т. 2.

Кипарисовый ларец. Вторая книга стихов (посмертная).Москва, 1910.

Гинзбург Л. О лирике. Ленинград, 1964.

Иванов В. Борозды и межи. Москва, 1916.

Маковский С. Портреты современников // Серебряный век. Мемуары. Москва, 1990.

Колобаева Л. А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX-XX вв. Москва, 1990.

Творчество самого старшего по возрасту поэта-символиста Иннокентия Федоровича Анненского (1855-1909) оказало едва ли не самое значительное влияние на всю русскую поэзию XX в.

И.Ф.Анненский родился 20 августа (1 сентября) 1855 г. в Омске, где его отец служил в Главном управлении Западной Сибири. В 1860 г. семья переехала в Петербург, здесь прошли детские годы будущего поэта. В 1879 г. он окончил историко-филологический факультет Петербургского университета по специальности «классическая филология». В дальнейшем, вплоть до 1906 г., Анненский преподавал древние языки в гимназиях, лицеях, на Высших женских курсах. Литературное творчество (переводы и оригинальные стихи) он рассматривал как хобби, долгое время не решаясь публиковать свои произведения. В 1870-е-1890-е гг. в журналах появляются только его литературно-критические статьи.

Единственный прижизненный сборник поэта «Тихие песни» вышел в свет в Петербурге в 1904 г. под псевдонимом Ник. Т-о — это русский аналог латинского имени «Утис» (Никто), которым хитроумный Одиссей назвался циклопу Полифему («Одиссея» Гомера). В 1900-е гг. были опубликованы также стихотворные трагедии Анненского на сюжеты античных мифов. Значительным событием этого периода стало издание двух сборников литературно-критических статей «Книги отражений». В последний год жизни поэт принимал активнейшее участие в организации модернистского журнала «Аполлон». Анненский скоропостижно скончался от сердечного приступа 30 ноября 1909 г. на царскосельском вокзале. В 1910 г. в Москве вышла в свет книга лирических шедевров Анненского «Кипарисовый ларец».

«Поэты говорят обыкновенно об одном из трех: или о страдании, или о смерти, или о красоте», — писал И.Анненский в одной из статей. Эта формула верна прежде всего по отношению к его собственному поэтическому миру. Он особенно любил в искусстве трагическое начало и острее своих современников реагировал на любые проявления жизненной дисгармонии. Подлинно трагическое мироощущение не имеет ничего общего с позицией тотального отрицания реальности, напротив, трагизм возможен лишь в том случае, если жизнь принимается человеком как драгоценный дар, как безусловная ценность. Лишь тот, кто по-настоящему ценит красоту природы, искусства, человеческого общения, способен остро переживать ее хрупкость, конечность, незащищенность от враждебных сил.

Мотивы страдания и смерти именно потому столь значимы в лирике Анненского, что они рождены опытом болезненного переживания быстротечности счастья и красоты. Страдание и красота для него — две стороны одной медали. «... Его страдающий человек страдает в прекрасном мире, овладеть которым он не в силах», — пишет известная исследовательница русской лирики Лидия Гинзбург. Высший вид красоты для Анненского — искусство слова, являвшееся для него главным оправданием жизни.

По своему мировоззрению и поэтическому стилю Анненский — символист. Но символы для него — не средство познания «непознаваемого», как для большинства других символистов, но особые образы, способные передать психологическое состояние человека. Символы в поэзии Анненского улавливают и образно закрепляют соответствия между жизнью души и ее природно-бытовым окружением. Поэтому взгляд поэта не устремлен в заоблачные дали, но направлен на земное существование человека. Вяч. Иванов называл символизм Анненского «земным» или «ассоциативным»: «Поэт-символист этого типа берет исходной точкой в процессе своего творчества нечто физически или психологически конкретное и, не определяя его непосредственно, часто даже вовсе не называя, изображает ряд ассоциаций, имеющих с ним такую связь, обнаружение которой помогает многосторонне и ярко осознать душевный смысл явления, ставшего для поэта переживанием, и иногда впервые назвать его — прежде обычным и пустым, ныне же столь многозначительным его именем».

Современные исследователи часто говорят о поэтическом стиле Анненского как о психологическом символизме. Источниками символизации для поэта часто служили конкретные детали современной ему цивилизации (крыши домов, плиты тротуара, перрон железнодорожного вокзала, станционный сторож) или подробности камерного быта (маятник, балкон, рояль, скрипка и т.п.). Эти и подобные им вещные образы присутствуют в стихах Анненского не столько в результате подробного описания предметов, сколько в форме переменчивой мозаики отдельных черточек, пунктирно обозначающих объект изображения.

Эта особенность изобразительной манеры Анненского напоминает об импрессионизме. В пейзажных зарисовках импрессионистический стиль Анненского проявляется в использовании разнообразных оттенков цвета, во внимании к изменчивым, едва уловимым состояниям природы, отражающим летучие внутренние состояния личности. С импрессионистическим стилем принято связывать и исключительное внимание поэта к звуковому потоку стиха, культивирование изысканных сочетаний звуков, фонетических повторов, разнообразных способов ритмического обогащения стиха.

В основе композиции как отдельных стихотворений Анненского, так и его сборника лирики «Кипарисовый ларец» — принцип соответствий, сцепленности всех вещей и явлений. Читателю предлагается своего рода поэтический ребус: нужно угадать, как связаны между собой попавшие в поле зрения лирического героя вещи с его настроением. Однако такая композиционная структура не имеет ничего общего со стремлением мистифицировать, озадачить читателя. Дело в том, что лирический герой сам погружен в сложные раздумья о «постылом ребусе бытия», он будто разгадывает собственные ощущения, не организованные логически. Потому так велика в стихах Анненского роль умолчания, когда поэт дает «нам почувствовать несказанное»; потому стихотворение часто строится на сложном узоре иносказаний (метафор и перифразов).

Индивидуальность лирического стиля Анненского сказалась и в разнообразии его поэтической лексики. Наряду с традиционной для поэзии лексикой он использовал такие разные лексические ресурсы, как философская терминология и «будничное» слово; галлицизмы (заимствования из французского; особенно любимо поэтом слово «мираж») и просторечные обороты («ну-ка», «где уж», «кому ж» и т.п.). По масштабам обновления поэтической лексики новаторство Анненского может быть сопоставлено с достижениями его великого предшественника Н.А.Некрасова.

Новизна поэтического стиля Анненского, сказавшаяся прежде всего в «заземлении» символистских абстракций, замене отвлеченных понятий их вещными эквивалентами, придании символу качеств предметного слова, — эта новизна обусловила промежуточное положение поэта между поколениями символистов и акмеистов. В поэзии «серебряного века» Анненский сыграл роль посредника между символизмом и постсимволистскими течениями (его наследие повлияло на поэзию А.А.Ахматовой, О.Э.Мандельштама, В.В.Маяковского).

Важнейшие черты поэтического стиля Анненского проявились в стихотворении «Смычок и струны». Оно, по свидетельству мемуаристов, было одним из самых любимых созданий Анненского. Будучи по возрасту намного старше всех других поэтов новых течений, он не любил демонстративных проявлений эмоций и обычно хорошо скрывал свои чувства под маской академической корректности. Однако, принимаясь зачтение «Смычка и струн», поэт не мог сохранить будничного тона, присущего ему при декламации собственных стихов.

«... Надрывным голосом, почти переставая владеть собой, произносил Анненский: «И было мукою для них, что людям музыкой казалось...» — вспоминал младший современник поэта С.К.Маковский. Очевидно, цитируемая им строчка воспринималась самим автором как эмоциональная кульминация, как смысловое ядро стихотворения.

Внешне стихотворение сочетает в себе признаки рассказа в стихах и драматического диалога (сам Анненский называл свои стихотворения «пьесами»). «Повествовательных!» план этой лирической пьесы намечен пунктиром глаголов совершенного вида: «зажег... взял... слил...не погасил... нашло». Интересно, что субъект этой череды действий обозначен предельно общо, неконкретно: сначала неопределенным местоимением «кто-то», а в финале — почти столь же неопределенным в контексте произведения существительным «человек». Восприятию читателя или слушателя предлагается лишь событийная рамка, как бы минимальная сюжетная мотивировка звучащего в «пьесе» диалога.

На фоне поэтической традиции отношения между человеческими переживаниями и внешним миром складываются в лирике Анненского по-новому. Мир чаще дается не прямыми описаниями, а через его отражения в душе человека. И наоборот: динамика душевных переживаний, «диалектика души» — через окружающий человека предметный мир. На первый взгляд, в таком соотнесении психологических процессов и внешнего мира нет ничего нового. Действительно, прием психологического параллелизма — один из древнейших выразительных приемов: он характерен, например, для народной поэзии. Однако в поэзии Анненского связь между переживанием лирического субъекта и состоянием окружающего мира прямо не декларируется, а улавливается читателем благодаря сложной системе образных ассоциаций и эмоциональных соответствий, потому что параллельные сферы даются не сплошными линиями, а прерывистым пунктиром.

Кроме того, внешний и внутренний миры не изображаются в его стихотворениях одинаково подробно. На первом плане в стихотворениях Анненского чаще всего оказывается внешний мир, а прямых обозначений чувств и душевных движений субъекта сравнительно немного. Другое важное новшество Анненского — использование будничных, повседневных подробностей «внешней» жизни. Если прежде образные эмоциональные параллели черпались поэтами прежде всего из мира природы (пейзаж, смена времен года, метеорологические явления), то Анненский смело использует в этой функции урбанистические подробности, детали городского быта. Именно детали городской жизни — транспорт, часы, обои, воздушный шарик, музыкальные инструменты, кукла — становятся в его лирике знаками душевного опыта, именно их поэт наделяет свойствами психологической «сверхпроводимости».

В качестве вещных знаков психологических отношений в стихотворении использована вынесенная в заголовок пара «Смычок и струны». Конкретность, вещественность этих предметов контрастирует с крайней зыбкостью человеческого присутствия. Происходит своеобразная инверсия отношений между субъектом и объектом: психологические качества (способность чувствовать, думать, страдать) переносятся на предметы. Сигнал этого переворота отношений — метафорическое использование слова «лики» по отношению к скрипке. «Два желтых лика, два унылых» при этом ассоциируются прежде всего с двумя деками скрипки: желтый лак их поверхности тускло отражает свет зажженных свечей.

Однако благодаря импрессионистической, летучей манере «портретирования» однозначной связи между словом «лики» и конкретной деталью не возникает: ассоциативно оно связывается и с главными «действующими лицами» лирического события — смычком и струнами, и — шире — с любыми двумя тянущимися друг к другу существами. Лирическая ситуация связывает между собой два предмета, но сами предметы истолкованы символически, вовлечены в психологическое движение и потому сигнализируют о мире человеческих отношений. Этому способствует и форма драматического диалога, разворачивающегося в центральной части стихотворения.

«Реплики» этого диалога фонетически и ритмически виртуозно имитируют прикосновение смычка к струнам. Особенно выразительны звуковые повторы в словосочетаниях «нас надо» и «ты та ли, та ли»: словарное значение этих слов будто растворяется в самой звуковой имитации игры на скрипке. Во второй, и третьей строфах заметно преобладание одно- и двусложных слов: прерывистость слов противодействует ритмической инерции четырехстопного ямба, насыщает строку сверхсхемными ударениями. Неровная, синкопическая пульсация этих строф как нельзя лучше соответствует возвратно-поступательным движениям смычка и в то же время отражает сложный характер отраженных в стихотворении движений души.

Миг переживаемого счастья неотделим от импульса боли, рождаемого сознанием того, что счастье мимолетно. Мгновение гармонии — будто кратковременный мираж на фоне «темного бреда» повседневности. Но стремление к гармонии неустранимо, даже если оно чревато гибелью, как неустранима роковая связь музыки и муки — таковы смысловые ассоциации, рождаемые движением стиха.

Человек в поэтическом мире Анненского жаждет преодолеть свое одиночество, стремится к слиянию с миром и с родственными ему душами, но вновь и вновь переживает трагические разуверения в возможности счастья. Прежде всего потому, что не может отрешиться от бремени собственного сознания. Присутствие обращенного на себя «гамлетовского» сознания передано в первой строфе интонацией недоумения и самоиронии. Череда тревожных вопросов, звучащих во второй-четвертой строфах, поддерживает картину мучительной работы сознания.

Раздельность и слитность для Анненского — сиамские близнецы человеческого восприятия, два нерасторжимых качества существования человека в мире. Если слитность и взаимодействие ассоциируются у него с миром чувств, с музыкой, с полетом воображения, со спасительной темнотой неведения, то оборотная сторона медали — раздельность, разъединение — неминуемо сопровождают мир рационального знания, жизненного опыта, дневного ясного видения.

Раздельность и слитность становятся двумя внутренними мотивами стихотворения «Смычок и струны». Момент предельного напряжения между этими мотивами приходится на последние два стиха четвертой строфы. Они связаны между собой контрастной парой утвердительного «да» и противительного «но». Полярность взаимодействующих сил отразилась и в грамматической оппозиции совершенного и несовершенного вида: моменты звучащей музыки переданы формами несовершенного вида (ластились, трепетали, отвечала, держалось, пели), в то время как «событийная» рамка стихотворения воплощена в формах совершенного вида, поддерживающего семантику конечности и разъединения.

Самая яркая сторона формы «Смычка и струн» — его фонетическая организация. Исключительное внимание к звуковому составу слов, к изысканным созвучиям, ассонансам и аллитерациям, — общее свойство символистской поэзии. Но даже на этом общесимволистском фоне акустические качества стиха Анненского выделяются высшей степенью выразительности. Во многом благодаря тому, что звучание его лирики неотторжимо от движения смысла.

Первостепенная роль в звуковом ансамбле стихотворения принадлежит гласным «о» и «у» (ударным в словах заголовка). Характерно, что логические акценты в первой строфе приходятся именно на те слова, в которых ударными гласными попеременно оказываются эти два звука («тяжелый, темный», «мутно-лунны», «столько», «струны»). Ассонансы на «о» и «у» составляют пунктирный звуковой узор всего стихотворения и создают ощущение мучительно рождающейся гармонии, будто отбрасывая друг на друга свои фонетические тени. Благодаря двум «сольным» звуковым партиям стихотворение движется к своей эмоциональной кульминации в предпоследней строфе. Она, эта кульминация, подготовлена рифмой «довольно — больно» и последним в стихотворении всплеском фонетической активности звука «о» в цепочке слов «Смычок всё понял». На этом звуковом фоне итоговое сопряжение слов «музыка» и «мука» производит впечатление траурного контраста, поддержанного в финальной строфе семантикой слов «свечи» и «черный бархат».

Разнозвучие «о» и «у», получивших статус двух неслиянных голосов, тем выразительнее, что логика лирического сюжета заставляет взаимодействовать «носителей» этих голосов: смычок и струны. Предметная семантика резко противоречит фонетике. В то время как логика ситуации напоминает о том, что обязательным условием звучания является взаимодействие, слияние, — фонетическое несходство двух голосов будто противится этой логике. Реальный эпизод игры на скрипке (точнее, его звуковая имитация) в третьей и четвертой строфах отмечен новой, нейтральной по отношению к взаимодействующим голосам оркестровкой: наиболее ответственные слова связаны ассонансом на «а» и аллитерацией на «т» и «л» («ты та ли, тали»; «ластились», «ластясь, трепетали»). Это и есть краткий миг мечты, мимолетного миража, разрушаемого вернувшимся сознанием: понимание восстанавливает разнозвучие.

Возвращение к исходной ситуации одиночества, раздельности подчеркнуто в тексте стихотворения чередой многоточий. Сигнализируемые ими паузы готовят к финальной картине рассветной тишины.

Имя И. Ф. Анненского упомянуто почти во всех федеральных программах для 11-го класса. Авторы всех этих программ считают необходимым раскрыть “глубокий философский и психологический смысл и совершенство художественной формы стихотворений” Анненского, обратить внимание на Мотив одиночества и другие мотивы , преобладающие в лирике поэтов-символистов.

Но дать представление о лирике Анненского, прочитав даже все 10–12 стихотворений, названных совокупно всеми программами, невозможно. Нужна универсальная программа, приемлемая для обычных школ, лицеев и гимназий с углублённым изучением литературы.

Мы включили в круг изучения более девяти текстов, осознавая, что и за их перечнем остались замечательные стихотворения, которые сделали бы более убедительным тезис о глубоком смысле лирики Анненского, её психологизме и художественном совершенстве. Из минимально возможного времени, отведённого на изучение темы, мы рассчитываем свою программу на три урока.

Изучению Анненского должна быть предпослана вводная лекция учителя о поэзии Серебряного века. Учащиеся уже должны получить хотя бы элементарное представление о таких теоретических понятиях, как Реализм и модернизм, и их трансформациях в истории русской культуры конца XIX - начала XX века.

Прежде чем говорить с учащимися о феномене Анненского, особенностях его поэтики, определимся с терминами и понятиями, необходимыми, когда речь идёт о лирических произведениях. Это такие понятия, как Поэтика, лирическая система, лирический герой, поэтический Или Художественный мир , которые ещё не стали столь же привычными для школы, как композиция, сюжет, изобразительно-выразительные средства языка и так далее.

Самое широкое определение термина Поэтика дано в

Литературном энциклопедическом словаре (М., 1987. С. 295): “Поэтика - это внутреннее строение произведения, это система эстетических средств, с помощью которых автор создаёт новую, теперь уже художественную реальность”. Поэтика отвечает на вопросы: как Сделано произведение, как строится поэтический мир лирического стихотворения, как взаимодействуют форма и содержание.

Понятия Лирическая система и Лирический герой доступно и убедительно разъяснены в работе Б. О. Кормана

(М.: Просвещение, 1972. С. 57–61). Под лирической системой понимается совокупность лирических произведений, объединённых единым миропониманием автора и единым поэтическим строем.

Если говорить о восприятии мира Анненским, его миропонимании, то оно было сложным и преимущественно трагическим, что и определило характер его лирического героя, который выражает авторское сознание и организует поэтический мир лирики поэта в единое целое.

О многих особенностях своей системы Анненский сказал сам в своих

Книгах отражений , в частности в статье

О современном лиризме . Отметим эти особенности.

1. Главное, что поэт культивировал намеренно, - это многоплановость, многозначность слова, образа, когда в одном накапливается как бы несколько смыслов, как сказал бы Г. Гадамер, “дремлющих смыслов”. Анненский говорит следующее: “Мне вовсе не надо обязательности одного и общего понимания. Напротив, я считаю достоинством лирической пьесы, если её можно понять двумя и более способами или, недопоняв, лишь почувствовать её и потом доделывать мысленно самому” (

Книги отражений . М., 1979. С. 333–334). “Недоговорённость”, синтаксическая прерывистость многих стихов Анненского рассчитана на ассоциативность мышления и творческий отклик читателя.

2. Любимый способ организации стихов у Анненского - циклизация и микроциклы, когда каждое стихотворение в контексте цикла приобретает новые оттенки смыслов, как в

Трилистниках и в

Складнях , где дополнительные смыслы каждого стихотворения приобретаются через сходство или контраст с другими стихами, как, например, мрачно-трагическое первое стихотворение цикла

Трилистник весенний противоречит жизнерадостному заглавию всего цикла. Оксюморон как художественное средство присуще как отдельным стихотворениям, так и целым циклам.

3. Внутренняя гармония всей лирики Анненского создаётся единством мотивов, которые “пронизывают” разные по темам

Трилистники ,

Складни ,

Разбросанные листы и все другие стихи, написанные поэтом и не вошедшие в сборники

Тихие песни и

Кипарисовый ларец .

4. В лирике Анненского органически сочетаются элементы символизма, акмеизма, футуризма, в результате чего сложилась неповторимая, уникальная поэтическая система.

5. Мастерское владение размерами стиха, оригинальные ритмы и рифмы, интонационное разнообразие определили удивительную музыкальность стихов Анненского, чему также содействовал выбор сонета, форму которого поэт довёл до совершенства.

6. Анненский вводит в свою лирику будничную разговорную речь, что не было свойственно символистам. В стихах

Нервы ,

Пластинки для граммофона и

Шарики детские звучат уличные крики, бытовой говор, что для такого изысканного поэта кажется несвойственным и невероятным. Эту особенность отметил Юрий Нагибин (Смена. 1986. № 7. С. 27).

7. Особенностью поэтики Анненского является уподобление человека вещам, когда через судьбу вещи прозреваются судьба и образ человека, что мы наблюдаем в

Старой шарманке или

Стальной цикаде , где человек оказывается ненужным, как отыгравшая своё время шарманка или сломанные часы, которые отдали в починку. Здесь один смысл просвечивается через другой, чему способствует использование символов и аллегорий.

В материалах к первому уроку мы называем источники, которые помогут учителю подготовить программу этого занятия и дать представление об идейно-художественном единстве Серебряного века и таких поэтических системах, как символизм, акмеизм, футуризм.

Нам кажется, что жёстко привязывать Анненского к символистам не следует: это большой русский поэт философского склада, занимающий особое место в истории Серебряного века уже потому, что не примыкал ни к одному направлению и житейски был от всех отдалён, и потому, что его признавали своим учителем и символисты, и акмеисты, и футуристы.

Система наша включает три урока.

    Урок первый. Жизненный и творческий путь И. Ф. Анненского. Сборник

    Тихие песни . Урок второй.

    Кипарисовый ларец и

    Книги отражений . Урок третий. Мотивы лирики Анненского и своеобразие его лирической системы.

Предложенный нами вариант уроков рассматривается как один из возможных, учитывая то, что об изучении темы

Лирика Анненского пока методика не дала никаких рекомендаций, кроме кратких аннотаций в программах. Мы ограничиваемся лишь изучением лирики поэта и кратким знакомством с его

Книгами отражений , но совсем не касаемся его переводческой деятельности и его деятельности как писателя-драматурга. Разработка программы изучения в школе многогранного творчества И. Ф. Анненского - дело будущего: художественное наследие талантливого русского поэта, критика, переводчика, драматурга заслуживает того, чтобы с ним познакомить подрастающее поколение россиян более широко в обычной школе, может быть, на факультативных занятиях, и обязательно в учебных заведениях с углублённым изучением литературы.

Урок первый

Жизненный и творческий путь Иннокентия Фёдоровича Анненского (1855–1909). Сборник

Тихие песни (1904)

Основные задачи первого урока: познакомить учащихся с личностью поэта, основными фактами его биографии; показать, чем замечательна его лирика и почему она выдержала испытания временем; обозначить основные мотивы его творчества и особенности его художественного мира; определить место лирики И. Анненского в системе поэзии Серебряного века.

Урок нуждается в оформлении, которое помогло бы представить облик самого поэта и лица его современников: В. Брюсова, К. Бальмонта, А. Блока, Вяч. Иванова, И. Северянина, А. Ахматовой, Н. Гумилёва, О. Мандельштама, В. Маяковского и других поэтов, имена которых назывались во вводном уроке и которые определяли литературную атмосферу начала XX века. Поскольку об И. Ф. Анненском ученики слышат впервые и жизненный путь им неизвестен, желательно заранее подготовить краткую биохронику поэта на доске, в

Литературной газете или на специальном листе.

Эпиграфом к уроку можно взять стихотворение А. А. Ахматовой

Учитель и её слова “Ведь все поэты из него вышли: и Осип, и Пастернак, и я, и даже Маяковский”. Слова эти неоднократно будут подтверждаться, когда учащиеся начнут знакомство со стихами Анненского. Приведём текст стихотворения А. Ахматовой, к смыслу которого можно обратиться в конце урока, когда трагическая судьба самого поэта и его творчества будут открыты ученикам.

А тот, кого учителем считаю,

Как тень прошёл, и тени не оставил.

Весь яд впитал, всю эту одурь выпил,

И славы ждал, и славы не дождался,

Кто был предвестьем, предзнаменованьем,

Всех пожалел, во всех вдохнул томленье -

И задохнулся...

1. Наметим программу уроков, их содержание. На предыдущем уроке должно быть сказано о месте Серебряного века в истории русской культуры, о направлениях поэзии и поэтах, их представляющих.

2. Теперь даётся биографическая справка об И. Ф. Анненском (см. литературу в конце статьи). Рассказ учителя и записывание дат в тетради с кратким комментарием основных фактов.

3. Обращение к стихотворению А. Ахматовой

Учитель . Что сказано в нём об Анненском-человеке и особенностях его поэзии?

4. Краткая характеристика сборника

Тихие песни и сравнение его названия с “громкими” названиями сборников В. Брюсова

Граду и миру , К. Бальмонта

Будем как солнце , Вяч. Иванова

Кормчие звёзды , Ф. Сологуба

Лазурные горы , А. Блока

Стихи о Прекрасной Даме .

Чтение стихотворения

В дороге .

Какие привычные картины русского пейзажа нарисованы? Какое чувство они вызывают у лирического героя? Обратите внимание на их образность, конкретность. Отметьте выразительность и точность эпитетов.

Как взаимодействуют в стихотворении время и пространство; где и когда, в какое время года происходит действие? Какие знаки об этом свидетельствуют? Как показано утреннее пробуждение деревни? Понятен ли вам образ “и с бадьями журавли, выпрямляясь, тихо стонут”?

О каком состоянии лирического героя свидетельствуют слова: “тошно сердцу моему”, “уводила думу дума”?

Какую художественную функцию выполняет хореический размер стиха?

Прочитаем последнюю строфу. Почему именно после строк “Дед идёт с сумой и бос, // Нищета заводит повесть...” следует восклицание: “О, мучительный вопрос! Наша совесть... Наша совесть...”? Попытайтесь разъяснить его смысл. Обратите внимание на синтаксическую конструкцию этих строчек. Свяжите два выражения - “в предчувствии мороза” и “дед идёт с сумой и бос” - с состоянием мужиков, ночующих под телегой, которых одолевают “кошмары снов”.

Что вы скажете о самом лирическом герое, от лица которого ведётся повествование?

Какое начало вы выбрали бы, если бы вам предложили дать письменный разбор этого стихотворения: “Это стихотворение о мучительном состоянии героя, его ранимости и совестливости при виде картин русской деревни...” или “В воображении встаёт картина: в холодное раннее пробуждается бедная деревня, на окраине которой остановился на ночь обоз, появляется нищий

с сумой и бос - и это накануне заморозков”?

5. Прочитаем стихотворение

К портрету Достоевского , хотя оно и не входит в состав сборника

Тихие песни .

В нём Совесть сделалась пророком и поэтом,

И Карамазовы, и бесы жили в нём, -

Но что для нас теперь сияет мягким светом,

То было для него мучительным огнём.

Как связаны эти два стихотворения?

Как прозвучала в последнем стихотворении тема творчества и тема ответственности художника перед своей совестью?

Какие ассоциации рождаются у вас со стихотворением

Пророк А. С. Пушкина и другими его стихотворениями о назначении поэта и поэзии? Можно ли сказать, что И. Ф. Анненский, как и Ф. М. Достоевский, продолжает пушкинскую традицию во взгляде на назначение искусства?

Убедимся в этом, обратившись к двум высказываниям И. Ф. Анненского.

“Всякий поэт, в большей или меньшей мере, есть учитель и проповедник. Если писателю всё равно и он не хочет, чтобы люди чувствовали то же, что он, желали того же, что он, и там же, где он, видели доброе и злое, он не поэт, хотя, может быть, очень искусный сочинитель” (Анненский И. Ф. О формах фантастического у Гоголя).

“Теория искусство для искусства давно и всеми покинутая глупость” (Анненский И. Ф. Достоевский // Книги отражений. С. 238).

6. Чтение стихотворения

. Это стихотворение, исполненное любви к детям и чувства покаяния от лица всех взрослых за обиды, ими нанесённые.

Но безвинных детских слёз

Не омыть и покаяньем,

Потому что в них Христос

Весь, со всем своим сияньем.

И заканчивается стихотворение строфой, где звучит страстный призыв гуманного совестливого человека ко всему миру.

Ну а те, что терпят боль,

У кого как нитки руки...

Люди! Братья! Не за толь

И покой наш только в муке...

Все пишут об Анненском как о символисте, акмеисте, мастере, знатоке античности, но он был прежде всего великим гуманистом, истинно русским интеллигентом с обострённой совестью.

7. Краткая характеристика двух выпусков

Книг отражений .

Домашнее задание

1. Выучить наизусть стихотворение

Книг отражений об уже известном писателе или поэте и ответить письменно на вопрос: что нового открыл мне Анненский в своей статье?

Задание по

Книгам отражений (М.: Наука, 1979. Серия

Литературные памятники ) можно несколько расширить и тем самым облегчить работу ученикам.

1. Обратите внимание на предисловие, написанное самим Анненским, и на то, как он объясняет название книги: “Критик стоит обыкновенно вне произведения: он его разбирает и оценивает. Он не только вне его, но где-то над ним. Я же писал здесь только о том, что Мной владело , за чем я Следовал , чему я Отдавался , что я хотел сберечь в себе, сделав собой. Вот в каком смысле мои очерки - Отражения , это вовсе не метафора” (слова выделены самим автором; с. 5).

2. Выберите любой из очерков и ответьте на вопрос: в чём оригинальность подхода критика к личности и творчеству уже популярного вам писателя или поэта?

3. Индивидуальные задания. Из раздела

Дополнения дать оценку статье

О современном лиризме ; ответить на вопросы.

Что сказано в главе

Они о современных символистах?

Прочитайте из раздела

Портреты о В. Я. Брюсове. Что оценил в его творчестве Анненский?

О Фёдоре Сологубе. Что в творчестве Сологуба кажется Анненскому сомнительным?

Что вы узнали об Андрее Белом из очерка Анненского?

Какие мысли о поэтах Серебряного века, своих современниках, высказал Анненский в заключении?

К сожалению, нет времени на более подробное знакомство с оригинальными очерками Анненского о поэтах, с творчеством которых учащимся придётся знакомиться далее.

Задача учителя - заронить в сознание выпускников название

Книги отражений и элементарное представление о её составе.

Урок второй

Кипарисовый ларец и

Книги отражений

Задачи этого урока: раскрыть многообразие мотивов лирики Анненского и показать их связь с поэзией XIX века, близость его поэтики к символистам, указать на элементы других поэтических систем Серебряного века и дать хотя бы элементарное представление об Анненском-критике.

Эпиграфом к уроку можно взять строку из стихотворения

Он и я : “Я, как настройщик, все лады перебираю осторожно”.

Перед тем как обратиться к

Кипарисовому ларцу , необходимо вспомнить определение художественных направлений Серебряного века - символизм, акмеизм, футуризм, - которые были даны на вступительном занятии по поэзии Серебряного века.

1. Началом должно быть Слово учителя о прямом и символическом смысле названия сборника

Кипарисовый ларец и его построении. Предлагаем краткое содержание этого слова.

У сборника

Кипарисовый ларец в какой-то мере типичное для поэтов Серебряного века, любивших оригинальные и необычные заглавия, название. Это настоящий ларец из кипарисового дерева, в котором Анненский хранил свои тетради со стихами. Но не может не звучать и символическое значение: в русской традиции кипарис понимался как дерево скорби, а согласно античной легенде в этом дереве была заключена душа юноши Кипариса, любимца Аполлона. Возможно, в названии скрыта ещё одна тайна поэта - он хотел вызвать ассоциацию со смыслом книги своего любимого французского поэта Шарля Кро

Сандаловый ларец .

Композиционно

Кипарисовый ларец состоит из трёх разделов:

Трилистники - по три стихотворения в каждом (три листка),

Складни - по несколько стихотворений и

Размётанные листы . Каждый из циклов связан внутри темой или мотивом, а все вместе циклы отражают единое миросозерцание автора.

Каждый трилистник имеет название, служащее как бы ключом к содержанию стихов цикла (

Трилистник обречённости , трилистник лунный, призрачный, трилистник толпы, одиночества и так далее). Заглавие является важнейшим элементом поэтики Анненского: оно, как правило, многозначно и имеет завуалированный смысл.

М. Волошин вспоминал о том, как Анненский читал свои стихи: “Иннокентий Фёдорович достал большие листы бумаги, на которых были написаны стихи. Затем он торжественно, очень чопорно поднялся с места (стихи он всегда читал стоя)... Окончив стихотворение, Иннокентий Фёдорович всякий раз выпускал листы из рук на воздух (не ронял, а именно выпускал), и они падали на пол у его ног...” (Памятники культуры. Л., 1983. С. 70).

“Эти выпускаемые из рук листы - то ли

размётанные листы , то ли

опавшие листы , - плавно покачиваясь, опускались в русскую поэзию, становясь её плотью и кровью. Без

Кипарисового ларца она уже давно не мыслима, как немыслима и вся русская культура без царскосельского эллиниста, полиглота, барина, декадента, директора гимназии, поэта мучительной совести” - так закончил вступительную статью к

Кипарисовому ларцу Н. Богомолов (с. 50).

В литературоведении много говорилось о своеобразии построения сборника, состоящего из трилистника и складней. Кое-кто считает построение сборника “затейливым”, “искусственным”, “условно составленным”, так как иногда очень трудно уловить связи между стихами внутри “трилистников” и “складней”, хотя эта связь просматривается через темы, мотивы, как в

Трилистнике тоски - через ассоциации, как в

Трилистнике огненном - через связь символическую, например,

Смычок и струны ,

Старая шарманка , в которых вещи замещают человека и наделяются человеческими свойствами, но в “некоторых трилистниках принцип сочетания невозможно установить без натяжек” (Гинзбург Л. С. 329).

Но все стихи трилистников и складней объединяет одна тема - жизнь человека, жизнь его духа на фоне природы и города, причём “природная” сущность человека для поэта одинаково значима с его “городской, урбанистической”, поскольку он живёт не только в природном мире, но и в окружении вещей, рождённых цивилизацией, и в соприкосновении с тем и с другим связана его жизнь и внешняя - материальная, и духовная. Счастливыми для него оба эти мира не оказываются.

Если городская жизнь и всё, что к ней относится, для большинства русских поэтов XIX века - Фета, например, - была уже “дурной, низкой жизнью”, остающейся за гранью поэтического, то для Анненского современный человек - это городской человек. Город - это конкретные условия его существования, это вещи, которые его окружают и с которыми соприкасается его душа, - это и будильник, и шарманка, и вагон железной дороги… Природа как бы отодвинута от человека и входит в поэзию Анненского в виде загородного дома, дачи. Зато в жизнь человека включается паровик, станция, вагон, кондуктор (

Мы на полустанке ,

Трилистник сумеречный . Его состав:

Сиреневая мгла ,

Тоска мимолётности и

Свечку внесли .

Сиреневая мгла

Представьте реальную ситуацию стихотворения. Символом чего является “сиреневая мгла” для героя? Очевидно, символом любовного чувства, но чувства тяжкого, безнадёжного.

Обратите внимание на диалог. О чём просит герой, о чём мечтает?

Итак, это загадочное стихотворение в стиле символистской поэтики. Образы зашифрованы: она - “сиреневая мгла”, он - герой, тоскующий о любви, о желанной женщине, которая бы полюбила его, доверилась ему. Ответ её загадочен, но достаточно прозрачен, если упоминается “омут” под “тонким льдом”. Омут - это тоже символ, не сулящий ничего хорошего.

Тоска мимолётности

Какой смысл имеет факт, что действие происходит в сумерках, когда луна ещё только всходит? Что вообще человек переживает в это время суток?

О каком состоянии героя можно догадаться по словам: “в безнадёжности”, “уже незрячие тоскливо-белы стены”, “так чёрны облака”, “Там всё, что прожито, - желанье и тоска, // Там всё, что близится, - унылость и забвенье”.

Прочитаем третью строфу. Как действуют сумерки на героя, и был ли он счастлив вечером, хотя он говорит “здесь вечер как мечта...”?

Попытайтесь перевести на свой язык строчки:

Но сердцу, где ни струн, ни слёз, ни ароматов,

И где разорвано и слито столько туч...

Свечку внесли

Как поэт говорит о наличии двух миров, в которых живёт человек? Прочитайте первые две строфы.

Чем характерен этот второй мир, “иная среда, где живём мы совсем по-другому”, то “далёкое”, что иногда ощущается человеком, тот “чуткий мир”, который иногда открывается нам в сумерки?

Прочитаем последнюю строфу. Как размер стиха и перекрёстная рифма передают музыкальность звучания и прелесть момента, когда свет свечи отгоняет все призраки?

Как бы вы обосновали правомерность включения прочитанных трёх стихотворений в единый “трилистник”? И объясните, почему он называется “сумеречным”?

Приходилось ли вам испытывать в сумерки такие ощущения и мысли, о которых поведал в этих трёх стихотворениях И. Ф. Анненский?

Рассмотрим мотив Двоемирия , свойственный поэтам-символистам.

Мучительный сонет (

Трилистник призрачный )

Какие детали земной жизни названы в стихотворении? (“Пчелиное гуденье”, “ноющий комар”, “талый снег”, “прядь волос” и др.)

Какие знаки другого мира указаны в третьей строфе сонета? Попытайтесь объяснить образ: “И музыки мечты, ещё не знавшей слова...”

Вспомните определение сонета как стихотворной формы и скажите, как вы понимаете последние две строчки? Какой смысл вкладывали символисты в понятия “миг”, “сгореть в огне”?

Как вы понимаете само слово “мука” в ряду синонимов: Мучение, терзание, страдание, каторга, пытка ?

Можно ли сделать вывод о том, что уже в поэтике первого трилистника проявились элементы символистских и акмеистических систем?

3. Обозначим основные мотивы лирики И. Ф. Анненского, чтобы помочь учащимся войти в мир поэта, и назовём стихи, воплотившие эти мотивы.

Мотив двоемирия (

Свечку внесли ,

Мучительный сонет ).

Мотив тоски и одиночества человека, живущего в неблагополучном мире. Противопоставление мира реального миру идеальной красоты (

Тоска мимолётности ,

Тоска припоминания ,

Тоска маятника ,

Бесследно канул день ,

Мучительный сонет ).

Мотив сочувствия и жалости к несчастным (

В дороге ,

Картинка ).

Мотив совести, ответственности каждого за всё, что совершается при нём (

К портрету Достоевского ,

Старые эстонки ).

Мотив неприятия буржуазного мира с его жестокостью, “рыночностью”, уподоблением человека вещи (

Кулачишка ,

То было на Валлен-Коски ).

Мотив возвышенной любви и невозможности её в этом мире (

Среди миров ,

Сиреневая мгла ,

Смычок и струны ).

Мотив мучительности творчества (

Поэзия ,

Поэту ,

Старая шарманка ).

Мотив природы, отторгнутой от жизни городского человека и страдающей от него (

За оградой ,

Желание жить ,

Ноябрь ,

Ветер ).

На этом же уроке можно послушать выступления учащихся о статьях, прочитанных в

Книгах отражений .

Домашнее задание

Одной группе учащихся дать характеристику стихам, включённым в трилистники: сентиментальный, осенний, дождевой, призрачный, ледяной, вагонный, кошмарный и так далее.

Выбрать для разбора и интерпретации в классе из каждого трилистника одно стихотворение, самое значительное, по их мнению, из трёх. Обратить внимание на поэтический мир стихотворений, состояние лирического героя и изобразительно-выразительные средства языка, передающие это состояние.

Складней и прокомментировать одно-два.

Третьей группе дать характеристику стихам из раздела

Разбросанные листы .

Четвёртой группе охарактеризовать в издании

Иннокентий Анненский в Большой серии

Библиотеки поэта (1990) раздел

Чтобы облегчить домашнюю работу, можно сразу назвать стихи, которые желательно разобрать в каждом из трилистников, и даже дать вопросы, так как стихи Анненского не так-то просто понять, они требуют работы воображения, рассчитаны на ассоциативность мышления, уже сложившийся, достаточно высокий уровень эстетического развития.

Учащиеся должны обязательно познакомиться со стихами: из

Трилистника сумеречного -

Тоска мимолётности ; из

Трилистника соблазна -

Смычок и струны ; из

Трилистника сентиментального -

Старая шарманка ; из

Трилистника осеннего -

То было на Валлен-Коски ; из

Трилистника обречённости -

Чёрный силуэт ; из

Трилистника проклятия -

Кулачишка ; из

Трилистника призрачности -

Мучительный сонет ; из

Трилистника из старой тетради -

Тоска маятника ; из

Трилистника балаганного -

Шарики детские ; из

Трилистника замирания -

Осень ; из

Трилистника одиночества -

Дальние руки .

Приведём примерные вопросы к отдельным стихотворениям, которые учащиеся будут разбирать дома самостоятельно. Учитель сам определит, какие из этих разборов прозвучат на следующем уроке.

Чёрный силуэт (

Трилистник обречённости )

Какая картина представляется вашему воображению и как обозначены время и пространство?

Определите размер стиха и скажите, какую функцию он в данном случае выполняет, какую интонацию определяет.

Какие слова говорят об угнетённом состоянии героя?

Как понимаете первую строфу? Что в этой жизни угнетает героя? (Жизнь, исполненная лжи, обмана, “тоска растущего испуга” - вот причины тягостного состояния.)

О чём герой мечтает, о чём говорят строки: “тоскою пожираем”, “тот мир, тот миг с его миражным раем”? (“Уж мига нет”, то есть счастья нет, миг исчез.)

Что могут значить многоточия в последней строфе? О каком состоянии героя они свидетельствуют?

И наконец: что же вызвало такое тягостное состояние героя? Как вы его объясните?

Попытайтесь воссоздать всю картину, на фоне которой протекает внутренний монолог героя.

Элементы какой художественной системы здесь явно обнаруживаются? Какой символ определил тональность всего стихотворения?

Правильно ли будет, если мы определим тему стихотворения как Размышление героя о несбыточности счастья при созерцании силуэта “на зеркале гранита” - памятнике, когда в его сознании предстаёт вся его жизнь?

Складней желательно разобрать стихотворение

Милая , построенное на диалоге, где разговор ведут ОН и ОНА,

Две любви или

Другому , в котором есть фраза: “среди людей, которые не слышат”.

Размётанные листы желательно обратить внимание учащихся на стихотворение

Сестре , где речь идёт о воспоминаниях детства, о сестре Алине, няне, милой сердцу детской.

Тринадцать строк - совершенное по форме творение с несколько загадочной последней пятистрочной строфой, которая начинается так: “Я люблю только ночь и цветы” - и которую должны разгадать учащиеся.

Нервы - стихотворение, свидетельствующее о том, что Анненский абсолютно владел искусством использования разговорной речи. В состоянии нервного напряжения картины скачут в голове без всякого порядка: здесь и жена, и продавец, и почтальон - у каждого свой голос, своя тема. Можно прочитать

Колокольчики , в которых есть всё, что стало основой эстетической системы футуристов.

Прерывистые строки - стихотворение, свидетельствующее об умении поэта передать сложнейшее душевное состояние двух любящих или любивших людей, прощающихся на вокзале, возможно, навсегда. Она замужняя женщина и, видимо, несчастная. Напряжённая ситуация передана синтаксическими средствами с необычайным мастерством. Стилистика этого стихотворения потом повторится неоднократно у Ахматовой и Маяковского.

шарики детские - озорное стихотворение, изображающее продавца цветных шаров на рынке. Великолепно передан шум базарной толпы и характер продавца, который приговаривает, балагурит, сыплет прибаутками, шутит. Трудно представить, что подобное стихотворение мог сочинить Анненский, герой которого обычно тоскует, несчастлив во всём - и вдруг такой фейерверк веселья, озорства, розыгрыша.

Гармония

Как показан мир реальный и мир идеальный?

Как показана устремлённость к идеалу?

В чём лирический герой видит спасение мира, почему люди должны понимать друг друга?

Что значит образ - “средь огня”? В чём смысл жизни? За что человек может “зацепиться”, чтобы устоять?

Что такое “миг” и можно ли его продлить?

Почему осень занимает особое место в жизни человека? (У Пушкина это пора осмысления прошлого, настоящего и будущего.)

Почему избран морской пейзаж? (Символ у Пушкина.)

Возможна ли гармония на земле?

4. Так почему поэзия Анненского волнует нас? Почему пережила свой век? В чём её значение? Коллективный ответ учащихся.

5. Прослушивание романса на стихи

Среди миров композитора А. Суханова.

Урок третий

Продолжение темы второго урока. Многообразие мотивов лирики И. Анненского и своеобразие его лирической системы

Проблемы этого урока: подвести итог наблюдениям над поэтическим строем стихотворений Анненского, показать их близость традициям русского классического стиха и то новое, что позволит в системе И. Анненского отметить элементы таких формирующихся направлений Серебряного века, как символизм, акмеизм, импрессионизм и футуризм. Обратить внимание на многообразие мотивов.

Эпиграфом к уроку могут быть слова из стихотворения

Третий мучительный сонет :

Но я люблю стихи - и чувства нет святей:

Так любит только мать, и лишь больных детей.

На доске должно быть определение сонета: “Сонет - это краткое (не более четырнадцати строк) стихотворение лирико-философского характера, созданное по строгим правилам: первые две строфы четырёхстрочные, две последние - трёхстрочные” (Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 411–412).

1. В начале урока необходимо познакомить учащихся с термином Мотив , хотя чёткого определения этого понятия современное литературоведение пока не выработало. Так что толкование его может быть только приблизительным, составленным на основе статей из

Литературного энциклопедического словаря ,

Музыкального энциклопедического словаря ,

Введения в литературоведение (М., 1999. С. 202–209),

Теории литературы В. Е. Хализева (М., 2000. С. 266–269), статей В. И. Тюпы, работающего над словарём мотивов (Тюпа В. И. Тезисы к проекту словаря мотивов // Дискурс. Новосибирск, 1999. № 2), статьи

Мотивы в

Лермонтовской энциклопедии (М., 1981. С. 290–299),

Литературных лейтмотивов Б. М. Гаспарова (М., 1994) и других. Все эти толкования так или иначе восходят к

Исторической поэтике А. Н. Веселовского (М., 1989).

Во всех названных источниках в лирических произведениях мотив осознаётся как комплекс устойчивых, повторяющихся чувств, образов, идей. В

Лермонтовской энциклопедии доступно объяснено Взаимодействие темы и мотива на примере творчества М. Ю. Лермонтова. “Одиночество - мотив, пронизывающий почти всё творчество и выражающий умонастроение поэта. Это одновременно и мотив, и сквозная, центральная тема его поэзии, начиная с юношеских стихов и кончая последующими... Ни у кого из русских поэтов этот мотив не вырастал в такой всеобъемлющий образ, как у Лермонтова” (с. 290–312). Этот “всеобъемлющий мотив, а вернее сказать, тема воплощается во взаимодействии мотивов: свободы, гордого одиночества, волн, действия и подвига, изгнанничества, памяти и забвения, времени и вечности, любви, смерти, судьбы и т. д.” (Введение в литературоведение. М., 1999. С. 208).

Каждый из названных мотивов как бы расширяет, конкретизирует общий мотив одиночества, общую тему, которая объединяет всю лирику М. Ю. Лермонтова в единое целое.

В свете сказанного ученикам легче понять взаимодействие мотивов у И. Ф. Анненского. Единый мотив, единая тема объединяет всю лирику поэта - это тема всеобъемлющего неблагополучия человеческого существования в системе цивилизации наступающего XX века, и это неблагополучие ощутимо выявляется через взаимодействие мотивов одиночества, муки, невозможности любви, расколотости мира, уподобления человека вещам и так далее. Истоки этих мотивов, как и в лирике Лермонтова, - в реальной действительности нового времени.

2. Чтение и анализ стихов, прочитанных дома, коллективное определение их мотивов. Вновь коснёмся лишь некоторых из них.

Мотив тоски и одиночества

Тоска припоминания (

Трилистник тоски )

Почему герою сейчас так тяжко? Прочитайте вторую строфу; почему ему хочется уйти от людей?

Что в безотрадном прошлом всё-таки было хорошего и как это воспоминание характеризует героя?

Тоска мимолётности (

Трилистник сумеречный )

Как мотив одиночества выражен в системе зрительных образов и душевном состоянии героя? Обратите внимание на определения “туманный диск луны”, “незрячие тоскливо-белы стены”, “чёрны облака”.

О чём свидетельствуют следующие строки:

Там всё, что прожито, - желанье и тоска,

Там всё, что близится, - унылость и забвенье.

Какой смысл в троекратном употреблении усилительной частицы -ни : “ни струн, ни слёз, ни ароматов”?

Как вы понимаете метафору: “И где разорвано и слито столько туч... // Он как-то ближе розовых закатов”?

Чем напоминает это стихотворение лермонтовское

И скучно, и грустно... ?

Мучительный сонет (

Трилистник призрачный )

Как вы понимаете название стихотворения? Объясните само слово “мука” в ряду синонимов: мучение, страдание, терзание, каторга, пытка.

Что нужно герою для счастья? Какие реалии земной жизни названы в стихотворении?

Как вы понимаете выражение: “И музыки мечты, ещё не знавшей слова”?

Верит ли герой в возможность этого “мига” здесь, на земле? Почему в этот призыв вложено столько страсти?

Тоска маятника (

Трилистник из старой тетради )

В каком состоянии находится герой стихотворения и что усугубляет это состояние (“дождик”, “ветер”, “точно вымерло всё в доме”, “жёлт и чёрен мой огонь”, “тяжко переступит конь”, “тело скорбно и разбито”)?

Маятник не даёт уснуть герою. Как передана монотонность действий маятника и какое действие он оказывает на человека?

Как через ход часов создаётся образ чудовища, которое не даёт человеку спать? Отметьте образы: “ходит-машет сумасшедший”, “ходит-ходит, вдруг отскочит”, “зашипит и захохочет”, “ходит-машет… с злобным рвеньем”, “

так-то, так-то повторяет маниак”.

Как в двух последних строфах преодолевается действие маятника и герой погружается в сон?

Чем замечательна эта зарисовка? Как проявилось мастерство поэта как психолога и реалиста?

Что вы можете сказать о душевном состоянии лирического героя Анненского, если только в заглавия стихотворений слово Тоска входит пятнадцать раз? (

Тоска вокзала ,

Тоска мимолётности ,

В каком смысле употреблено в этом стихотворении понятие “тоска”? И в чём необыкновенная прелесть этого стихотворения?

Мотив трагизма и невозможности гармонии в любви

Смычок и струны (

Трилистник соблазна )

Как в первой строфе передано чувство непонимания, которое так свойственно людям?

Как развивается мотив узнавания? Прочитайте 3, 4, 5 строфы.

О чём свидетельствует финал? Было ли найдено взаимопонимание навсегда, о чём предостерегает слово “чёрный” бархат?

Рассмотрите стихотворение с точки зрения символистской поэтики.

Какие образы нарисованы с поразительной ясностью и конкретностью?

Мотив незащищённости человека в этом мире, уподобление его вещи

Старая шарманка (

Трилистник сентиментальный );

То было на Валлен-Коски (

Трилистник осенний )

Какую истину людского существования утверждает поэт через судьбу старой шарманки? Обратите внимание на последнюю строфу.

И как во втором стихотворении в связи с судьбой куклы, бросаемой в водопад Валлен-Коски на реке Вуока в Финляндии для увеселения окружающих, сказано, как горько, что и с людьми поступают так же, и почему “обида куклы обиды своей жалчей”?

Как бы вы определили мотив, обозначенный в последней строфе?

Мотив неприятия буржуазного мира с его жадностью и жестокостью

Кулачишка (

Трилистник проклятия )

Что, по-вашему, могло послужить толчком к написанию стихотворения?

Как показан быт “кулачишки”?

Найдите детали, которые свидетельствуют о том, что речь идёт о трагической судьбе девушки.

Как вы понимаете последнюю строфу, как понимаете метафору: “Скормить Помыканьям и Злобам // И сердце, и силы дотла...”?

Почему стихотворение названо уничижительным словом “кулачишка”?

Можно сказать, что в этом стихотворении есть что-то некрасовское? Что именно?

Об Анненском часто пишут, что он был “вне политики”, “вне злобы дня”, но это не совсем так. Обратимся к двум стихотворениям -

Петербург и

Старые эстонки . Анненский вовсе не был революционером, но там, где нарушались законы совести, правды, проявлялась жестокость, он реагировал открыто. Так, он защитил своих учеников, когда они вместе с другими участвовали в событиях 1905 года. Также он чувствовал свою вину за то, что власти с жестокостью подавили революционные выступления эстонских рабочих. И здесь ему жаль матерей казнённых, и он чувствует перед ними вину. Об этом свидетельствует подзаголовок -

Из стихов кошмарной совести .

Мотив совести и ответственности

Старые эстонки

Как нарисованы “портреты” эстонских женщин из-под Ревеля? Отметьте детали их поведения, как выражено уважение к ним?

Что герой говорит в своё оправдание?

Есть куда же меня виноватей...

Сыновей ваших... я ж не казнил их...

Я, напротив, я очень жалел их...

Как эстонки отнеслись к этим оправданиям? Прочитаем их гневную отповедь.

Почему же герою не спится, что мучает его, почему он так близко к сердцу принимает их обвинения, хотя объективно он не виноват?

Вспомним строчку из стихотворения

В дороге : “Наша совесть... Наша совесть...”

Какое чувство было очень сильным у Анненского-человека?

Обратите внимание, как мастерски строит поэт диалог.

Петербург

Как нарисован образ города (“пар зимы”, “жёлтый снег”, “плиты”, “камни”, “пустыни немых площадей”, “Нева буро-жёлтого цвета” и так далее).

Обращаясь к прошлому, что вспоминает герой? Какое чувство его угнетает?

Почему задерживается внимание на памятнике Петру I, что в истории связано с его именем?

Что имеет в виду поэт, когда говорит “о сознаньи проклятых ошибок” и “отраве бесплодных мечтаний”?

Как вы понимаете строфу: “Я не знаю, где Вы и где Мы ” (выделено автором)?

Можно ли назвать взгляд поэта на историю города и Отечества всеобъемлющим и, следовательно, во всём справедливым?

Как вы думаете, в каком состоянии можно написать такое стихотворение?

3. Обращение к циклу

Складни . Желательно, чтобы в этом разделе урока прозвучали стихотворения

Милая и

Он и я .

4. Цикл

Размётанные листы .

Среди миров . Коллективная работа над текстом.

Это стихотворение в 1910-х годах приобрело необыкновенную популярность через романс, музыку которого написал А. Вертинский. Он же был его исполнителем. Послушаем романс.

Как передана возвышенность чувства героя к Ней, Звезде, и кем она является для него?

Почему герой любовь к Ней возводит в сферу “миров” и “светил”?

Можно ли сказать, что это стихотворение создано в системе поэтики символизма? Как передана сложность и противоречивость чувства героя? Обратите внимание на оборот “не потому”, который употреблён дважды.

Как добивается поэт возвышенной интонации? Отметьте роль ямбического размера.

Как вы думаете, почему романс был так популярен?

Исчерпывается ли содержание стихотворения выделением мотива?

Прерывистые строки

Раскройте смысл названия. В каком состоянии находится герой? Обозначьте ситуацию стихотворения, его сюжет.

Почему нарушена хронология, последовательность событий?

Как вы думаете, любил ли он её?

Как синтаксически передано взбудораженное состояние героя? Обратите внимание на строфику.

Какое стихотворение Маяковского вам вспоминается?

Дети и

Моя тоска , мотивы которых легко осознаются учащимися.

За пределами рассмотренных нами стихотворений остаётся почти целый раздел -

Падает снег... ,

На северном берегу ,

В ароматном краю в этот день голубой... ,

Тоска кануна ,

Поэзия ,

Завещание ,

Майская гроза ,

Что счастье? ,

Колокольчики ,

Три слова ,

Я думал, что сердце из камня... ,

Поэту - стихи, в которых звучат то пушкинские, то тютчевские, то фетовские мотивы. Все эти стихотворения заслуживают внимания и рассмотрения их на отдельном уроке: в них учащиеся найдут подтверждение мотивов, которые обозначены ранее.

5. Вспомним определение сонета и попытаемся ответить на вопрос: почему Анненский так часто его использует? (О художественных возможностях сонета см. статью О. И. Федотова

Сонет Серебряного века . М., 1990. С. 5–34; О “музыкальности и почти изощрённой тонкости выражения чувств” в сонетах Анненского убедительно сказал Б. (бессмертное произведение)ов во вступительной статье к сборнику

Русский сонет . М., 1983.)

6. Коллективный ответ на вопрос: что представляет собой лирическая система И. Анненского и какие особенности других поэтических систем Серебряного века можно отметить, опираясь на стихи, прозвучавшие и прокомментированные в классе, а также прочитанные дома самостоятельно?

Обратимся к точному определению лирической системы, данному Б. О. Корманом в книге

Изучение текста художественного произведения : “Под лирической системой следует понимать совокупность лирических стихотворений, объединённых отчётливо выраженным отношением к действительности и художественным строем”. Запишем это определение в тетрадь.

Если говорить о восприятии мира лирическим героем Анненского, то оно оказывается трагическим потому, что является следствием осознания им острого неблагополучия мира, в котором человек тотально не может быть счастливым, то есть не может обрести опоры ни в общении с людьми или с природой, ни в любви. Отсюда основными являются мотивы тоски и одиночества, когда состояние муки становится обычным и осознаётся как данный свыше способ существования, как сам процесс жизни, а не какой-то из её этапов.

Грубый материальный безрадостный мир не принимается лирическим героем, безрадостным оказывается и мир интимный, тоже проникнутый тоской и страхом.

Лирический герой исполнен сочувствия к несчастным и обездоленным людям, это определило гуманистический пафос и обострённую совестливость всей лирики Анненского. Лирический герой осознаёт себя ответственным за всё, что происходит вокруг, и не может быть спокойным, когда в мире царят нищета, бедность, душевная неустроенность, одиночество.

В поэтическом строе лирики Анненского можно отметить поразительную искренность, открытую эмоциональность, музыкальность, мастерское владение ритмом, рифмой, стиховым размером. Анненского можно назвать мастером диалога, умело использующим все виды речи - от разговорной до возвышенной; Анненский в совершенстве владеет всем арсеналом изобразительно-выразительных средств языка, умело используя художественные богатства символа, метафоры, олицетворения, эпитета, превосходно используя все возможности русского синтаксиса для передачи сложнейших душевных состояний. Излюбленной формой стиха в системе Анненского является сонет. В поэтике стихов Анненского проявились элементы художественных систем, которые параллельно создавали символисты, акмеисты и футуристы. Наконец, лирика Анненского ассоциативна, она требует работы воображения и мобилизации всего житейского и литературного опыта читателя.

Поэтическое новаторство Анненского, искренность человеческого голоса, мастерство развёртывания образов, полных движения, насыщение стиха ёмким смыслом, умение соединить драматизм с простотой и доверительностью тона, умение находить разнообразные оттенки для бесконечного богатства красок и звуков окружающего мира - всё это стало достоянием русской поэтической культуры и получило творческое развитие в поэзии нашего времени. Этим и определяется место Анненского в историко-литературном процессе не только XX, но и XXI века.

Завершить работу над темой

И. Ф. Анненский необходимо домашним письменным заданием, которое бы закрепило впечатление, полученное учащимися на уроках, и в то же время заставило бы их ещё раз самостоятельно обратиться к стихам поэта.

Темы сочинений могут быть следующими:

1. Что, по-вашему, надо знать каждому об Анненском-поэте и человеке и какое стихотворение обязательно выучить наизусть?

2. Как отразилась личность поэта в сборнике стихов

Кипарисовый ларец ?

3. Какие стихи из цикла

Разбросанные листы (или из

4. Опыт анализа раздела

Стихотворения в прозе (Иннокентий Анненский . Стихотворения и трагедии. Серия

Библиотека поэта . Л.: Советский писатель, 1990).

5. И. Анненский как переводчик. Ваше мнение о переведённых стихах. (Можно выбрать переводы одного из поэтов: Г. , Ш. Бодлера, П. Верлена, С. Прюдома, А. Рембо и других; прочитать в Библиографическом словаре

Зарубежные писатели (под ред. Н. П. Михайльской; М.: Просвещение, 1966) статью о поэте и попытаться оценить стихи, переведённые И. Ф. Анненским.

6. Статья И. Анненского из

Книги отражений о моём любимом писателе (поэте) и что нового я узнал о нём.

7. Какие сонеты И. Анненского мне особенно запомнились.

Литература для учителя

Анненский И. Ф. Кипарисовый ларец / Вст. ст. Н. Богомолова. М.: Книга, 1990 (миниатюрное издание).

Анненский И. Ф. Стихотворения и трагедии. Вст. ст. А. Фёдорова. Л.: Советский писатель, 1990 (Серия

Библиотека поэта ).

Орлов А. Основные даты жизни и творчества И. Ф. Анненского // Анненский И. Ф. Книги отражений. М., 1979. Серия

Литературные памятники .

Беренштейн Е. Г. “Просветлённая страданием красота”. Поэтический мир Иннокентия Анненского // Литература в школе. 1992. № 3, 4.

Бавин С. Иннокентий Анненский // Бавин С., Семибратова И. Судьба поэтов Серебряного века. М., 1993. С. 7–16.

Верхейл К. Трагизм в лирике Анненского // Звезда. 1995. № 9. С. 208–216.

Гинзбург Л. О лирике. Л.: Советский писатель, 1974 (Глава

Вещный мир . С. 311–354).

Гумилёв Н. С. Письма о русской поэзии. М.: Современник, 1990.

Кирсалова Е. В., Леденёв А. В., Шаповалова Ю. М. Серебряный век русской поэзии. М.: Новая школа, 1996.

Кушнер А. О некоторых истоках поэзии И. Анненского // Анненский и русская культура XX века. М., 1996.

Кушнер А. Среди людей, которые не слышат // Новый мир. 1997. № 12. С. 192–215.

Максимов Д. Е. Русские поэты начала века. Л., 1990 (глава об Анненском).

Мандельштам А. Иннокентий Анненский // Серебряный век: русские судьбы. СПб., 1996. С. 913.

Маковский С. Иннокентий Анненский // Серебряный век. Мемуары. М., 1990. С. 114–145.

Подшивалова Е. А. Концепция мира и человека в

Кипарисовом ларце И. Ф. Анненского // Кормановские чтения. Вып. 1. Ижевск, 1994. С. 76–85.

Фёдоров А. В. Иннокентий Анненский: личность и творчество. Л., 1984.

Эткинд Е. Единство Серебряного века: О русской литературе конца XIX - начала XX века // Звезда. 1989. № 12. С. 185–199.

Как скачать бесплатное сочинение? . И ссылка на это сочинение; Лирика И. Ф. Анненского уже в твоих закладках.
Дополнительные сочинения по данной теме

    В один из дней, когда шла работа над этой рецензией, гостем телепередачи «Школа злословия» стал известный деятель современного поэтического движения. В диалоге возникло и имя Иннокентия Анненского и даже состоялось оживлённое обсуждение, реализовался ли автор «Тихих песен» как творческая личность или всё же нет. Подробности позиций оппонентов здесь не так важны, любопытно, что сам по себе вопрос по-прежнему жив. Хотя, думается, в школьном преподавании литературы такой проблемы нет. Правда, Анненский
    Тайна? Но ей довольно места и на острие твоего пера. Да как бы и там ещё ей не пришлось иногда делиться с Иронией, Тайне. Далеко с портала чёткие мерещатся мне и слова: “Аполлон улыбается не гордости мастера, а рвению ученика”. (И. Анненский) Описание событий в романах и других произведениях Иннокентия Анненского до сих пор остаётся одним из загадочных явлений в русской литературе рубежа XIX-XX веков. Эта “загадка” Анненского, как и его
    Являясь вашим постоянным подписчиком, хочу поблагодарить вас за очень интересную газету. Считаю, что самое главное в вашей газете то, что она учит творчески работать, наталкивает на новые мысли. Статьи Ирины Бакановой «Стихотворный перевод» (N№ 44/1995), Владимира Корнилова «Своё и чужое» (N№ 19/1997) были мне очень интересны. Хочу предложить вашему вниманию урок «Тайна поэтического перевода». Сравнение оригинала с переводом – прекрасный методический приём, позволяющий ученикам глубже познакомиться с методами филологического анализа
    1. "Поэзия как волшебство": звук и смысл в лирике начала XX века (на материале нескольких стихотворений одного из поэтов по выбору). 2. "Высокое ремесло": обновление поэтической формы в лирике серебряного века (на материале творчества одного из поэтов). 3. Поэзия мысли и поэзия души в творчестве мастеров серебряного века (на материале по выбору учащихся). 4. "Я не верю стихам, которые льются, рвутся - да!": поэтическое новаторство М. Цветаевой. 5. История и
    Только детские книги читать... Осип Мандельштам Он взобрался в сани и сел у её ног, а Колдунья накинула на него полу плаща и хорошенько подоткнула мех со всех сторон. – Не хочешь ли выпить чего-нибудь горяченького? – спросила она. – Да, пожалуйста, ваше величество, – сказал Эдмунд. Зубы у него стучали от страха и холода. Клайв С. Льюис В 1910 году московское издательство «Скорпион» выпустило в свет посмертную книгу Иннокентия
    Семинар по поэзии Серебряного века. 11-й класс Описанный здесь урок посвящён изучению одной из наиболее сложных тем школьной программы: поэзии Серебряного века. Сложность её обусловлена тем, что учащиеся далеко не всегда подготовлены к восприятию этой достаточно специфичной поэзии. Возможно, облегчить ученикам постижение особенностей стихотворений этого периода может суммирование знаний из области теории литературы, полученных ими ранее. Повторительное обобщение этих знаний целесообразно провести в форме двухчасового семинара. Подготовка к семинару Класс делится
    Анализ стихотворения - Сжала руки под тёмной вуалью... Это стихотворение, являющиеся поистине шедевром творчества Ахматовой, вызывает у меня сложную гамму чувств и хочется читать его снова и снова. Конечно, все её стихотворения прекрасны, но это – моё любимое. В художественной системе Анны Андреевной умело выбранная деталь, примета внешней обстановки всегда наполнены большим психологическим содержанием. Через внешнее поведение человека, его жест Ахматова раскрывает душевное состояние своего героя. Одним из ярчайших примеров
 
Статьи по теме:
Жестуно - язык людей с нарушениями слуха
Жестуно - язык людей с нарушениями слуха
Целевая аудитория: курс для широкого круга лиц, желающих изучить РЖЯ «с нуля». Объём курса: 72 часов. Назначение: для саморазвития и начальной практики общения с глухими. Курс «Русский жестовый язык. Начала». 80 часов Целевая аудитория: курс для педагогич
Храм Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках Надвратный храм иконы Божией Матери «Взыскание Погибших» в Средних Садовниках
Храм Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках Надвратный храм иконы Божией Матери «Взыскание Погибших» в Средних Садовниках
Построен: 1682 Адрес храма: 113035, Москва, Софийская наб., 32 (м. «Третьяковская», «Китай-город»). Телефон храма: (495) 953-64-77 История: Церковь сооружена около 1682 г. на месте деревянного храма, известного с 1493 г. на территории поселения выходц
Гамбургский счет - идиоматическое выражение Что значит фраза по гамбургскому счету
Гамбургский счет - идиоматическое выражение Что значит фраза по гамбургскому счету
. «Гамбургский счёт» представлял собой действительное соотношение силы и мастерства цирковых борцов, тогда как на арене цирка победитель схватки определялся по договорённости заранее: Гамбургский счёт - чрезвычайно важное понятие. Все борцы, когда борют
Как приготовить печень говяжью вкусной и мягкой?
Как приготовить печень говяжью вкусной и мягкой?
0:1 0:11 Говяжья печень - один из лучших субпродуктов не только по вкусу, но и пищевой ценности. В отличие от свиной, она обладает слегка горьковатым, но приятным вкусом. 0:315 0:325 Если говорить о питательной ценности говяжьей печени, то она являетс